Кейт посмотрела на светящиеся стрелки на циферблате часов, которые дал ей Келвин. Одиннадцать-тридцать. Она натянула одеяло на плечи и уставилась в затянутое облаками небо, довольная тем, что ночь выдалась прохладной, но не холодной. Она бы предпочла ясное небо и яркую луну, но глаза уже привыкли к темноте. Поскольку никакого подозрительного движения не наблюдалось и никаких подозрительных шумов Кейт тоже не слышала, она посчитала, что все идет хорошо.

Келвин спал на тонком коврике, натянув до подбородка одеяло. Они спали по очереди, решили в эту первую ночь нести вахту, потому что не исключали вероятность того, что их передвижения в этом направлении заметили стрелки. Смена Кейт была первой, поскольку самое трудное – не спать с полуночи до рассвета, и Келвин вызвался нести вахту в это самое сонное время.

Он так быстро уснул, что Кейт даже растерялась. Поскольку ничего тревожного не происходило, через некоторое время она перестала прислушиваться к каждому шороху, каждому писку и потрескиванию, издаваемому ночными животными и насекомыми. Вместо этого она стала думать о своем. Она думала о Келвине.

Келвин сказал, что Трейл-Стоп имел форму инфузории-туфельки. Кейт помнила, как выглядит инфузория-туфелька, с уроков биологии в школе, но то, что он выбрал именно это слово для описания Трейл-Стоп, раскрывало еще одну незнакомую ей грань этого непростого человека. Последние несколько дней открытие следовало за открытием, и она чувствовала себя так, будто была самой слепой, самой несведущей во всем городке. До известных событий, произошедших несколько дней назад, он оставался для нее человеком-невидимкой, пустым местом: болезненно застенчивым, неспособным внятно изложить свои мысли, но зато способным отремонтировать практически все, что угодно. Он был определенно мастером на все руки, но она обнаружила, что при всей его тихости он совсем не был застенчивым; на самом деле он умел четко и красиво говорить, был образован и обладал решительностью. Он служил в армии, о которой Кейт почти ничего не знала, но, судя по всему, служил в каком-то элитном подразделении.

При этом чуть ли не каждый в Трейл-Стоп об этом знал. Как она сама могла не увидеть несоответствия своего взгляда на него и отношения к нему остальных? Конечно, они знали его намного дольше, и все же казалось, что ей не хватает какого-то большого куска мозаики, некоего волшебного куска, который даст ключ к разгадке.

Толстый конец инфузории-туфельки опускался вниз, что было хорошо по двум причинам: наклон обеспечивал прикрытие и крутой берег реки не был слишком высоким. На самой высокой стороне берег отвесно обрывался к реке на добрых семьдесят футов, но здесь, на восточном конце он опускался на сорок футов и не был таким крутым, так что они могли спуститься и без веревки. Келвин с помощью саперной лопатки сделал в грунте углубления для ног, и они оба спустились вниз без особых сложностей.

Здесь, в непосредственной близости от реки, разговаривать, не повышая голоса до крика, было невозможно, так что они оба сконцентрировались на том, чтобы не упасть на острые камни. Плоской полосы земли, того, что в понимании большинства людей, собственно, и называется берегом реки, тут не было. У кромки воды были камни: большие камни, маленькие камни, круглые и острые. Некоторые камни держались в земле прочно, некоторые перекатывались под ногами. Перед тем как поставить ногу на камень, Кейт должна была хорошенько уцепиться за что-то хотя бы одной рукой. Идти тут приходилось медленно, так медленно, что она начала беспокоиться о том, что им не удастся до темноты добраться до более гостеприимного места, но у подножия горы они оказались как раз вовремя. Келвин нашел защищенный склон, и именно там они остановились на ночлег.

Это место никак не напоминало кемпинг. Площадки хватало всего на двоих, и они, сидя на земле, поели мюсли из пластикового пакета и попили немного воды. Затем он раскатал свой коврик и лег спать, оставив ее наедине со своими мыслями.

В полночь она позвала его, и одного слова было достаточно, чтобы он проснулся. Ей не пришлось трясти его за плечо. Он сел, потянулся, зевнул.

– Как тебе это удается? – спросила она шепотом – ночью звуки разносятся далеко.

– Что именно?

– Так быстро просыпаться.

– Наверное, результат тренировок.

Она отдала ему часы, и он пристегнул их на запястье, а она растянулась на матрасе. Интересно, так ли комфортно на нем спать, как казалось со стороны. Чуда не произошло. Она чувствовала каждый корешок, каждый камешек, и все же спать на матрасе было лучше, чем на голой земле, потому что было не так холодно.

Кейт натянула одеяло до подбородка, а Келвин глотнул воды и сел там, где до этого сидела она. Она попыталась уснуть. Кейт рассчитывала уснуть если не так быстро, как Келвин, то по крайней мере за пять—десять минут. Четверть часа спустя она все еще вертелась с боку на бок и никак не могла устроиться поудобнее.

– Если ты не утихомиришься, то не уснешь никогда, – с едва слышной смешинкой в голосе сказал он.

– Из меня скаут никакой, мне не нравится спать на земле.

– При других обстоятельствах… – Он замолчал.

Она ждала, что он скажет что-нибудь еще, но, похоже, он решил не продолжать свою мысль, какой бы она ни была.

– При других обстоятельствах?.. – подсказала Кейт.

В ответ тишина, только слышно, как ветерок шевелит листьями. В темноте она видела только силуэт Келвина, но заметила, что он поднял голову, словно прислушиваясь. Должно быть, он услышал нечто тревожное, потому что поза стала напряженной. Спустя несколько секунд он расслабился и тихо сказал:

– Ты могла бы спать на мне.

Кейт сразу стало жарко, и голова слегка закружилась. Да, именно этого она хотела, именно к этому она стремилась. Она услышала собственный голос, такой же тихий:

– Или наоборот.

Приятно было сознавать, что она может сделать с ним то же, что он только что сделал с ней.

Когда наступило утро, Тиг сел и размял плечи, довольный тем, что ночь прошла без происшествий. Он заставлял себя сохранять бдительность в течение всей ночи, особенно в предутренние часы, потому что если Крид и планировал что-то, то привести план в исполнение он должен был именно в эти предутренние часы, когда все биоритмы человека предельно замедляются, когда реакция на нуле, особенно у того, кто ждет и стоит на посту. Тиг был уверен в том, что что-то должно произойти, хоть что-нибудь, хотя бы пара пробных вылазок. Но час за часом Тиг сканировал территорию тепловизором и так и не увидел ни единой тепловой сигнатуры, свидетельствующей о наличии человека. Блейк тоже не дремал, он то и дело вызывал Тига по рации, интересуясь, не видел ли тот чего-нибудь, но все было абсолютно тихо.

Рассвет был серым, тяжелые тучи нависли над горами, окутав их туманом. Ночью температура держалась довольно высокой, но с утра подул леденящий ветер. Сентябрьская погода переменчива, так всегда бывает на стыке времен года. Тиг проверил, сколько кофе осталось в термосе – совсем немного. Если ветер не утихнет, ему понадобится еще.