2

Все волнения, всю печаль

Твоего смятенного сердца

Гибкой иве отдай.

…лежать на стареньком одеяле прямо под яблоней и смотреть, как солнце клонится к горизонту. Там, за горизонтом, уже другой день, другая жизнь. Но разве это так уж обязательно — дожить до завтра? Счастье — вот, протяни руку и дотронешься. Наташина голова на моей груди, и этот сумасшедший запах лета и ее тела, и единственное, чего хочется на самом деле, — остаться в этом предзакатном сегодня навсегда, навсегда, навсегда…

— Как ты думаешь, зачем человек рождается на свет?

— Ну как зачем? Чтобы жить.

— И все?

— Конечно. А разве нет?

— Тогда это скучно. Должно быть что-то еще.

— И что же? Ты знаешь?

— Да. Но если я скажу, ты будешь смеяться.

— Не буду. Честное слово.

— Будешь, будешь. Ты все время надо мной смеешься, только я не обижаюсь. Потому что это ты, а не все остальные. Ты любишь.

— Кто это — остальные?

— Ну мама, папа, даже Рита. Все.

— И что? Разве они тебя не любят?

— Они заботятся, это совсем-совсем другое.

— Я думал — одно и то же.

— Вовсе нет. Любить — значит получать удовольствие.

— Наверное, еще и доставлять?

— Так в этом-то и фишка. Если нет, это просто… сожительство — по-вашему, по-взрослому. Как у…

— У кого?

— Да хотя бы у мамы с папой.

— Мне казалось, у вас хорошая, дружная семья.

— У нас обычная семья. Моим родителям достаточно того, что у них есть. Большего они не то что не хотят, просто не видят. Не знают, что оно существует. Хотя отец погуливает, — она усмехнулась. — Но, по крайней мере, никто хоть про это не знает.

Я смотрю на нее с удивлением: вот, оказывается, как…

— Никто, кроме тебя?

— Я хотела узнать и узнала. Ничего особенного.

— Но зачем?

— Просто интересно. Мне интересно про людей, понимаешь? Узнавать про них разные вещи, и вообще… Их слабости.

— Но как ты… Ты что, следишь за собственным отцом?

— Сейчас уже нет.

— А раньше, значит, — да?

— Значит. Мне с самого детства твердят, что жизнь нелегкая штука и надо быть готовой к трудностям.

— Да о каких трудностях ты говоришь? Ты же еще маленькая такая…

Наташа поворачивает голову и смотрит на меня — долго. Произносит:

— Ты уверен? — снова откидывается на спину и добавляет: — Самое трудное — это удержать счастье. И если кто-нибудь захочет этому помешать…

— И что же ты называешь этим словом?

— Быть с тем, кого любишь.

— И все?

— Нет, это только начало. Я хочу с каждым днем становиться для него все больше