Густая жидкость стекала по зубам Бессона и проникала в горло. Деревянная ложка все сильнее прижимала язык к нижней челюсти, чтобы краска могла беспрепятственно попасть в глубину горла, в нос, а затем, когда он не мог больше задерживать дыхание, в легкие.

Бессон почувствовал, как она застывает, словно цемент.

Опера Гарнье, Девятый квартал, Париж, 23 апреля, 22:35

— Деду не дурак. — Кеттер делал вид, что на самом деле способен смеяться. — Это одна из личных копий Наполеона. Она стоит в два раза дороже, чем он заплатил.

— Он купил ее не поэтому, — уверенно ответил Том. — Должна быть другая причина.

— У меня есть пара экземпляров этого издания. Можем сравнить, если хочешь.

Кеттер исчез среди книжных полок и вернулся через несколько минут, осторожно неся под мышкой очень похожую книгу.

— Подлинность этого тома доказана. Если в двух книгах есть отличия — мы их найдем.

Кеттер положил книги рядом и принялся медленно, шаг за шагом, сверять текст, шрифт, расположение элементов, переворачивая страницы с помощью чистого бумажного носового платка. Тишину нарушали только отдаленные звуки оперы. Кеттер работал аккуратно и очень тщательно, отрываясь только для того, чтобы глотнуть воды из небольшого стеклянного стакана, стоявшего на полу.

— Полное совпадение, — наконец, вздохнув, заключил Кеттер. — Конечно, существуют тесты, которые можно сделать, но это займет…

Он не закончил фразу, подавшись вперед и внимательно рассматривая обложку книги. Затем открыл ее и изучил корешок.

— Переплет снимали, — медленно произнес он.

— Заменили на новый? — насторожилась Дженнифер.

— Нет, оставили старый, — заверил Кеттер. — Но кожаный переплет снимали, а затем вернули на место. Сперва я не обратил внимания, но вот здесь, здесь и здесь заметна разница в прошивке и видно, что бумагу поднимали, а затем приклеивали на место.

Том внимательно осмотрел указанные Кеттсром места на внутренней стороне обложки и на корешке, но не обнаружил никаких отличий от переплета второй книги.

— Снимай, — решил он.

— Ты уверен? — Кеттер поднял на него глаза. — Это крайне ценная книга. Личные вещи Наполеона редко доходят до аукционов.

— Мне плевать на ее ценность. На самом деле, когда мы закончим, можешь оставить ее себе, — настойчиво произнес Том, в голосе сквозило нетерпение. — Снимай.

— Как скажешь, — пожал плечами Кеттер.

Аккуратно зажав скальпель между большим и указательным пальцами, он сделал несколько надрезов вдоль внутреннего края переплета. Лезвие входило в мягкую бумагу с тихим шелестом. Затем мягкими движениями он снял кожаную обложку, обрезав несколько упрямых хлопковых нитей, цеплявшихся за книгу. Стопка белых листов выглядела обнаженной, словно новорожденный ребенок, в первый раз увидевший мир.

— Смотрите. — Кеттер указал на маленькую полоску бумаги, примерно в дюйм шириной и около шести дюймов длиной, приклеенную к внутренней стороне корешка. Бесстрастное спокойствие моментально исчезло из его взгляда, уступив место восторженному оживлению.

— Что там написано? — Арчи обошел вокруг стола, чтобы взглянуть поближе.

— Не трогай! — предупредил его Кеттер. — Может распасться.

— У тебя получится развернуть?

— Попытаюсь.

Один из кончиков бумаги чуть загибался. Кеттер аккуратно ухватил его пинцетом и потянул в сторону. Под ним оказалась еще одна загнутая сторона, которую он тоже аккуратно открыл.

— Что это такое? — прищурился Том, разглядывая выцветшие чернила.

— Символы, — выдохнула Дженнифер. — Иероглифы. — Она быстро пересчитала их. — Двадцать шесть штук.

— Это ключ, — догадался Том. — Каждый иероглиф соответствует одной букве алфавита.

Дженнифер кивнула.

— Сова, должно быть, «А». Змея — «В». Рука — «С». Смотри…

Она взяла лист бумаги и быстро набросала на нем все буквы алфавита, а рядом с ними — относящиеся к ним символы.

— Иероглифы есть и на обелиске, — напомнил Арчи.

— На каком еще обелиске? — нахмурился Кеттер.

— Тебе лучше не знать, — ответил Том, снимая с плеча рюкзак и вытаскивая из него обелиск.

— Те же символы, — произнесла Дженнифер, изучая его.

— Какой идет первым?

— Что-то вроде полукруга.

— Значит, «L». — Том сверился с составленным Дженнифер списком.

— Затем сова — «А».

— За ней рука, — подключился Арчи.

— «С», — отозвался Том.

Постепенно из букв складывались слова, хотя не всегда было понятно, где заканчивалось одно и начиналось другое.

— Это французский, — сообщил Том, перед тем как вслух прочитать все целиком. — «La cle au sourire vie a l’interieur de chacun».

— «Ключ к улыбке живет в каждом из нас», — нахмурившись, перевел Кеттер.

— Очень глубоко, — закатил глаза Арчи.

— Улыбка? — медленно повторила Дженнифер. — Как думаете, это про улыбку «Моны Лизы»?

— Так вот из-за чего это все? — Кеттер слегка побледнел.

— Может быть, смысл в том, что каждый видит в ней что-то свое? — предположил Арчи, посерьезнев.

— Или все проще. — Том взвесил обелиск на ладони. — Если ключ живет внутри каждого из нас — значит, он может быть и здесь?

— В обелиске? — фыркнула Дженнифер. — Шутишь, да?

Пожав плечами, Том размахнулся и с силой кинул обелиск на пол. Он раскололся натрое, словно корабль, налетевший на скалы, усыпав бетонный пол мельчайшими частичками фарфора.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричал Арчи. — Раф украл его не для того, чтобы… — Он замолчал, когда Том, наклонившись, вытащил из разбитого обелиска предмет размером со спичечный коробок, завернутый в ткань.

Кеттер молча наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами, но Том не был уверен, было ли это следствием удивления или возмущением по поводу образовавшегося на полу беспорядка.

Том положил находку на стол и аккуратно развернул. Внутри оказался маленький ключ, украшенный буквой «Н» в лавровом венке.

— Ключ к улыбке, — выдохнула Дженнифер.

— Забудьте про ключ. Взгляните на это…

Арчи разгладил материал, в который ключ был завернут, и направил на него свет настольной лампы. Стало видно, что он покрыт какими-то бледными линиями и словами.

— Карта Парижа, — через несколько секунд сказал Том. — Взгляните, вот Сена, а это остров Сен-Луи.

— А это, видимо, место, куда мы должны попасть. — Дженнифер указала на обведенную красным точку.