И Бурбон не поскупился на щегольской заграничный «Барретт», навороченный по самое не могу, но весящий вдвое меньше АСВК и как раз предназначенный для мобильных групп, передвигающихся на своих двоих. И все равно калибр 12,7 – это калибр 12,7, от пули не спасет бронежилет любой степени защиты. Повезло, крупно повезло Нагу, что пуля с вольфрамовым сердечником прошла навылет и полетела дальше, сохранив большую часть энергии…

Максим свет Кириллович большой фанат таких игрушек, и у него прямо-таки глаза разгораются, когда «Барретт» оказывается в его руках. Восхищенно цокает языком, приложившись к окуляру прицела. Еще бы, штучная оптика «Сваровски», не фу-ты ну-ты…

Разумеется, он тут же прибирает к рукам и боеприпасы, и вообще все, что приглянулось в вещмешке мертвеца. Говорит:

– Пойдем, Петя? Вон уже Дракула за нами идет…

– Ты иди, я догоню…

Меня все-таки интересует проблема исчезнувшего куска мяса… Вроде бы мелочь, но принципиальная.

Отец уходит, нагруженный трофеями, а я тщательно осматриваю все вокруг. Ни за другими колонками, ни где-то еще поблизости мяса нет.

Подходит Дракула. Смотрит на меня, потом на мертвеца… Его глаза лишены век, и рядом с ними почти нет мышц, отвечающих за мимику. Значение взгляда не понять, он всегда один и тот же… Холодный акулий взгляд.

– Ты, Пэн, это… иди в лагерь… – скрежещет Дракула. – Там, это, рану Нага надо посмотреть…

Врет. Когда я уходил, рана Нага уже закрылась, не кровоточила.

– Иди, Пэн, иди…

Нетерпение хорошо ощущается в голосе Дракулы. Пасть приоткрывается и вновь схлопывается. Кого я хотел обмануть дурацкой болтухой Мишкунца? Природу, или дьявола, или инопланетян, или пришельцев из-за мифической Двери? Не важно кого… Кто бы ни сотворил сочетание генов, породившее тварь, – человеком ЭТО не сделаешь… Ничем, ни болтухой, ни педагогикой, ни социализацией… Даже мирным зверем-вегетарианцем не сделаешь.

Неужели прав отец? Хармонт и беспощадный скальпель хирурга – единственный выход?

Ухожу. Звуки за спиной исключительно мерзкие.

Заглядываю в трансформаторную будку. Разобрало подозрительное любопытство: что за ритуальные медитации проводит перед боем Тигренок? После вчерашнего ритуала с браслетом хотелось бы прояснить этот вопрос…

Будка разграблена наполовину: медные обмотки и шины исчезли, черный металл на месте. Пармезан потрудился или кто-то из его подельников. Эти тоже как бы сталкеры в опасные места не лезут, ходят хорошо известными тропами. Хабар их не интересует, равно как и брошенные при эвакуации сокровища, в погоне за которыми недолго свернуть шею. Неторопливо и методично, начав с прилегавших к Периметру районов, они чистят Зону от бесхозных цветных металлов. Уже до Обводного добрались…

Лия-Тигренок здесь действительно медитировала. В дальнем темном углу.

Я мог бы понять это, не заходя, по запаху… Но все же захожу и убеждаюсь. В углу – большая куча дерьма. Свежего, остро пахнущего.

Вот оно что… Мог бы сообразить еще в туннеле под Садовой, как именно Тигренок медитирует: освобождает организм от балласта, совсем не нужного в бою. Но тогда не разглядел следов медитации – из-за троих Желто-синих, выпотрошенных в том самом месте.

Она вновь подкралась беззвучно. В будке стало темнее, и я услышал – впервые, по-моему, – как умеет рычать разъяренная женщина-кошка.

– Я должна убить тебя, Питер-р-р-р-р-р-р-р…

– Убей, – говорю равнодушно. – И сожри. И не пытайся больше быть обычной нормальной девушкой. Природу не обманешь.

Достаю нож. Лезвие – черное, вороненое, не дающее бликов – подцепляет фенечку на левом запястье, перерезает армированную нить – и браслет начинает распадаться. Бисер и стеклярус падают под ноги. На свежее и остро пахнущее дерьмо.

Кажется, что ее глаза светятся в полумраке будки своим светом. Пылают ненавистью, как выражались романисты давних времен. Наверное, так преломляется и отражается в них свет с улицы… Или действительно светятся?

Бросится или нет? Я готов ко всему. Нож в руке. Его лезвие короче, чем десять когтей-кинжалов на ее передних лапах. И восемь на задних. Но я отчего-то не сомневаюсь в победе.

– Я убью тебя в Харр-р-р-р-рмонте… Сразу, как спасем девочек. Убью. Жди.

– Записывайся в очередь… Там будет много желающих.

Она исчезает одним прыжком, была – и не стало.

Я перешагиваю кучу дерьма. Так завершается история любви зверя. И начинается другая – история ее смертельной ненависти.

Флибустьеры и корсары старых времен рассекали моря и океаны на шхунах, бригантинах, бригах и на прочих парусниках: бомбарды, мушкеты, абордажи, на флагштоке – черный флаг с черепом и скрещенными мослами. Потрошили галеоны и другие торговые корабли, набивали сундуки золотом, а бедных пленников швыряли акулам, богатых же отпускали, но за изрядный выкуп.

Пираты нового времени используют юркие и скоростные моторки, а вместо пушек и мушкетов у них гранатометы и штурмовые винтовки. На пиратском модусе операнди эти новации никак не сказываются: все так же джентльмены удачи потрошат танкеры, сухогрузы и другие торговые корабли, набивают сейфы валютой. Богатых пленников по-прежнему отпускают за выкуп, лишь бедными кормить акул перестали – невыгодно, нелегальная трансплантология внесла свои коррективы.

Судно, нацелившееся взять на абордаж «Ной», принадлежало к некоей промежуточной пиратской генерации. Не белопарусный красавец-фрегат – катер, но отнюдь не дешевая лоханка вроде тех, что служат водным транспортом для сомалийского «берегового братства». Основательный катер, метров пятнадцать с лишним в длину, с изрядным водоизмещением и солидными надстройками.

Разумеется, поджидал нас флибустьерский катер в Неве, для узких и мелководных каналов с низко нависающими мостами был он великоват.

Вооружение оказалось под стать судну: впереди башенка со спаркой крупнокалиберных пулеметов, на корме ракетная установка – небольшая и неизвестной мне системы. Ракеты на четырех направляющих казались издалека несерьезными, почти игрушечными. Но что такая «игрушка» пустит на дно ковчег с первого попадания, сомнений не было.

Имелось на корме и еще кое-что, отдаленно напоминавшее оружие: шесть коротких и очень толстых труб, по три с каждого борта. Возможно, трубы эти «выплевывали» глубинные бомбы, но не уверен, слишком слабо разбираюсь в военно-морских тонкостях… Хотя, конечно же, к ВМС наши пираты отношения не имели: видно, что их посудина изначально была мирной и лишь впоследствии приспособлена для дурных разбойничьих дел.

А мы-то, наивные, считали, что теперь – после стычки со звероловами – «Ной» вооружен до зубов. Увы, на фоне артиллерии последователей капитана Флинта выглядели наши трофеи жалко… Словно копья дикарей, к чьей пироге подплыл крейсер или эсминец.