Венгерский судмедэксперт Орос, которого немцы включили в свою международную комиссию и который изобрел бредовую теорию, по которой эта комиссия датировала время расстрела 1940 годом, после войны жил в американской зоне оккупации Германии во Франкфурте. Тем не менее он в 1947 г. отказался от своих выводов 1943 г. и возложил вину за расстрел поляков на немцев. В 1952 г. представитель пресловутой Комиссии Конгресса США приехал в Германию к Орсосу и тот ему якобы снова подтвердил выводы 1943 г. г но так, чтобы это «не появилось в газетах».[218]

А ведь надо вспомнить, что в 1950–1953 гг. на Корейском полуострове шла война, фактически между США и СССР. Тысячи американцев попадали в плен. В это время США просто необходимо было обвинить СССР в убийстве любых военнопленных, чтобы гарантировать сохранение жизни пленным американцам, попавшим в руки к северным корейцам. И вот Комиссия Конгресса сфабриковала нужный США вариант Катынского дела. Казалось бы, правительство США должно быть в восторге. Однако Леопольд Ижевский горестно сетует: «В этом заключении Комиссия рекомендовала правительству США передать дело в ООН для расследования. Но Вашингтон не посчитал возможным это сделать».[219]Присоединимся к недоумению бедного Леопольда: «А почему?»

Дело в том, что правительство СССР, возможно, самым последним узнало о том, что находившиеся у него в плену и захваченные немцами поляки расстреляны. Правительство США об этом узнало еще в 1942 г..[220]И не надо было быть практичным американцем, и не надо было очень широко раскидывать мозгами, чтобы понять: раз немцы молчат о смерти польских пленных, значит, они их и убили. То есть вопрос о том, кто убил поляков, для правительства США никогда не был секретом. И в 1952 г. Вашингтон оказался в положении нынешних геббельсовцев, боящихся нести дело в суд: правительству США было выгодно жевать это дело в прессе, но оно не могло допустить его судебного разоблачения в ООН. Это поведение США еще раз доказывает, между прочим, что поляков пристрелили немцы.

А в остальном в период между Геббельсом и Горбачевым польские геббельсовцы, не имея поддержки геббельсовцев из ЦК КПСС, варились в собственном идиотизме, т. е. фабриковали такие глупые фальшивки, что сегодня «серьезные геббельсовцы» из АН РФ или Генпрокуратуры РФ стараются о них не вспоминать, хотя мелкие геббельсовские отморозки все еще эти фальшивки жуют.

Скажем, по мере смерти судмедэкспертов немецкой комиссии 1943 г. поляками фабриковались их «подтверждения» прежних выводов. Вот некий Войцех Трояновский в 1980 г. опубликовал в Лондоне «интервью», которое он якобы взял в 1962 г. у датского судмедэксперта немецкой комиссии 1943 г. X. Трансена.[221]Естественно возникает вопрос – а что же ты, Войцех, ждал 18 лет, пока Трансен умрет? Почему при жизни не опубликовал материал, который в условиях холодной войны любое западное издание приняло бы «на ура»? Надо думать, что потому и не публиковал, что Трансен был жив. О тексте нет смысла говорить: фальшивка очевидная. Подчеркнем только шляхетную лень Войцеха. По тексту Трансен якобы пять раз сообщает, что он был членом датского движения Сопротивления и даже якобы послан был в эту немецкую комиссию по заданию датского Сопротивления. При этом Трансен не называет ни единой фамилии действующих лиц этого Сопротивления, что настоящий Трансен не преминул бы сделать с первого раза, если бы он действительно был в Сопротивлении. Трояновскому, когда он фабриковал эту фальшивку, лень было узнавать имена датских героев – полякам и так сойдет!

А вот еще: «В 1957 году произошло событие, имевшее для выяснения катынской трагедии очень большое значение. 7 июля 1957 года западнонемецкий еженедельник «7 Таrе» опубликовал копию и перевод документа, который был предоставлен редакции одним поляком, в годы войны работавшим в строительных отрядах Тодта. Этот документ, датированный 10 мая 1940 года, с грифом «совершенно секретно», за подписью Тартакова, начальника минского НКВД, был адресован его московскому начальству – генералам Зарубину и Райхману. Документ был найден в начале войны среди бумаг, оставленных в здании НКВД в Минске. Это была сжатая информация о ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. В рапорте упоминается некто Бурьянов, представитель центра НКВД, ответственный за проведение всей «акции». Кроме того, в нем отмечалось: ликвидацию «Козельска» осуществили под Смоленском части минского НКВД под прикрытием 190‑го пехотного полка, ликвидацию «Осташкова» в районе Бологое – части смоленского НКВД под прикрытием 129‑го пехотного полка, стоявшего в районе Великих Лук, «Старобельска» в районе Дергачей – харьковское НКВД под прикрытием 68‑го пехотного полка запаса. Операция закончилась между 2 и 6 июня 1940 г. Ответственный за операцию – полковник Б. Кучков.

В 1957 году этот необыкновенный документ не привлек должного внимания».[222]

Сегодня об этом «подлинном» документе «серьезные» геббельсовцы стараются забыть – ведь по фальшивке сегодняшнего дня пленных Осташковского лагеря расстреляли под Калинином, а не в «районе Бологое». Кроме того, все фамилии, кроме Райхмана и Зарубина, отсосаны из пальца. Зарубина зарубежные поляки знали, поскольку он вербовал в лагерях польских военнопленных советских разведчиков, а Райхман работал с поляками Андерса в 1941–1942 гг. Между прочим, из этого «документа» понятно, откуда в Заключении «экспертов» ГВП РФ взялись «четыре члена комиссариата НКВД из Минска»: польско‑геббельсовские придурки 50‑х годов Смоленск включали в состав Белоруссии. Из этой фальшивки следует, что задумал операцию в Минске некий Тартаков, Кучков всех расстрелял под Смоленском, Харьковом и Бологoe, а отчитались они в Закарпатье, поскольку Райхман до 1941 г. служил там.

Интересно, но особо придурковатым геббельсовцам этот «документ» до сих пор годится. К переводу с польского геббельсовского пасквиля «Katyn. Relacje, wspomnienia, publicystika» сделано такое «научное» примечание к фамилии Тартакова в этой фальшивке: «Возможно, в этом документе речь идет о Д. С. Токареве (1902–1993), который, будучи в 1939 г. капитаном госбезопасности и начальником УНКВД СССР по Калининской области, назначается одним из руководителей операции по «разгрузке» Осташковского лагеря. В 1992 г. Токарев (в ту пору – генерал‑отставник) давал показания Военной прокуратуре о подготовке и проведении массового расстрела военнопленных из Осташковского лагеря. Учитывая, что текст «рапорта Тартакова» переводился на немецкий с русского, а затем опять на русский язык, можно предположить, что фамилия автора рапорта подверглась искажению».[223]

Чувствуете игру польской мысли? При двойном переводе фамилия Токарев, оказывается, превратилась в Тартаков, а город Калинин – в Минск.