Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Есть добровольцы, желающие поделиться? — спросила профессор. Она окинула комнату взором поверх очков. Я уже начала укладывать вещи в сумку. Решила оставить их там. У меня не было намерения делиться с классом. Я и так делила с ними Лео весь последний час. Мне показалось, что для одного дня этого достаточно. — Просто встаньте и сначала скажите нам название своей работы.
— Я начну, — произнёс парень, у которого из каждого открытого участка кожи торчали пирсинги, металлические пластины, крюки и прутья. Он отодвинул стул, взял со стола лист и заправил за ухо жидкие волосы. Его рисунок был мрачным, почти вся картина оказалась испещрена тёмными тенями и толстыми линиями. Тело Лео выглядело скорее угловатым, нежели пластичным, а из — за пронзительно ярких порезов, рассекавших страницу, я съёжилась. Захотелось отвернуться. Что я и сделала. Ничего не могла с собой поделать. — Я назвал его «Разделочная доска».
— Очень милая интерпретация, Колтон. — Разве это мило? Ничего подобного. Рисунок был гипертрофированным и ужасно тяжёлым для восприятия. У меня возникло желание разорвать его на кусочки или выдрать у Колтона несколько пирсингов, просто чтобы он почувствовал немного боли. Он что, никогда не испытывал страданий? — Есть еще желающие?
Четверо или пятеро студентов повставали с мест, чтобы поделиться рисунками. Пока они показывали работы, с их губ срывались заголовки «Раненный», «Сломленное тело», «Сомнительная жертва», которые перекликались с их изображениями. Некоторые из них, очевидно, знали, кто он такой; другие, возможно, видели его в последнем выпуске «Modern Matters». Но это не имело значения. Никто не знал его так, как я.
Хотя уже успела всё убрать, я не могла позволить, чтобы и дальше продолжалось грубое искажение образа Лео. Это просто неправильно. Я подняла руку, и профессор Сейфорд кивнула в мою сторону.
— Джули, — произнесла она, махнув рукой. — Приступай.
Я сделала вдох, который наполнил лёгкие, и выдохнула через рот. Голос дрожал от того же самого трепета, из — за которого трясся листок между моих пальцев. Из уголка глаза грозила сорваться слеза, но я была полна решимости не допустить этого. Но когда из меня вырвались слова, она скатилась по лицу. Я шмыгнула и произнесла:
— Вот моя интерпретация, я назвала её «Мой Давид, мой боец». — Я уселась на место так же порывисто, как и встала, и опустила глаза в пол.
— Прекрасно, Джули.
Парочка студентов кивнула, вероятно, чтобы просто подлизаться, потому что остальные продолжали хранить молчание. Скорее всего, они смутились. Возможно, задавались вопросом — в своём ли я уме и стабильна ли. Некоторые смотрели так, словно ожидали, что у меня случится эмоциональный срыв, поскольку ещё несколько слез присоединилось к первой предательнице.
Но группа была не права в своих ожиданиях. Я уже была сломлена до этого.
В тот момент меня собрали воедино, неужели это не очевидно?
Может, и нет, потому что иногда чаще всего так и происходило: жизнь была не такой, какой казалась.
На самом деле, думаю, так складывалось в большинстве случаев.
Глава 26
Ещё один темный локон упал на пол.
Я старалась не обращать на него внимания, поскольку, если бы наклонила голову и посмотрела куда — то кроме как прямо, Йен бы снова на меня накричал. Своей руганью он уже превзошел отцов, сидящих на скамейках в зрительном зале во время плей — оффа Младшей Лиги. У меня вроде как болели уши от этого, и ещё страдало самолюбие, так что я решила не двигаться с места.
— Уверена, что хочешь этого? — спросил он ещё раз. Если бы он остановился в тот момент, это была бы полная лажа. Он занёс ножницы прямо над моей головой.
— Я уже сказала тебе, так ведь? — Я старалась не двигаться, но в тот момент это казалось невозможным. Первый бокал выпитого вина циркулировал в моей крови. Схватила со столика в ванной расческу и поднесла её ко рту, напевая. — Я возвращаю пикси обратно…остальные девчонки не знают, как себя вести…
Джошуа, прибиравшийся на кухне после ужина, прокричал сквозь гул посудомоечной машины:
— Переходи к куплету!
— Давай, покончи с ними, — продолжила я, изо всех сил подражая Джастину Тимберлейку примерно две тысячи девятого года. Йен был не в восторге. — Зачеши их назад, покончи с ними. — К сожалению, даже моя лучшая попытка — всего лишь посредственная караоке — версия. Нельзя бранить девушку за усилия. А пьяные девушки так вообще стараются больше всех. Я выложилась на полную. — Получи свою пикси, покончи с этим. Получи свою пикси.
Джошуа стоял в дверях, он как будто бы услышал невысказанную мольбу моего тела о большем количестве алкоголя. И принёс ещё одну порцию.
— VIP?
— Давай, покончи с этим, — вторила я сквозь сдавленный смех.
— Напитки за мой счет. — Он с улыбкой протянул два бокала, один для меня, другой для Йена.
— Я прикончу вас двоих, если вы не перестанете петь, и если ты наконец не будешь сидеть смирно, Джули.
Я вывела его из себя. Не очень хорошая идея — разозлить кого — то, кто держит рядом с твоей головой два острых лезвия. Всё очень быстро могло превратиться в сцену в душевой из фильма «Психо».
— Прости.
Йен закатил глаза и срезал прядь волос.
— Всё в порядке. Но на полном серьёзе, ты уверена, что хочешь, чтобы я сделал это? — Ещё пятнадцать сантиметров упали на пол.
— Да. — Я сделала глоток кьянти из бокала. — Уверена. Избавь меня от них!
— Как насчёт того, чтобы отстричь лишь часть? Думаю, ты бы могла выразить свою точку зрения, не прибегая к образу скинхеда.
Меня это вполне устраивало. Дело в том, что мне, скорее всего, не следовало действовать в такой спешке, полагаясь на неконтролируемые эмоции и желания, но очевидно, что Лео вёл себя именно так. Он решил предметно рассказать историю. Я выбрала сделать то же самое.
— Если мы продолжаем, то, думаю, смогу сотворить из этого чертовски классную причёску. — Наши с Йеном взгляды встретились в зеркале. Его брови взлетели к линии роста волос. — Одри Хепберн знакомится с Холли Берри и Шарлиз Терон, но бежит со всех ног от Майли Сайрус, — взволновано произнёс он.
— Мы продолжаем! — выкрикнула я, поднимая бокал вверх. — Давай сделаем это!
Этим мы и занимались. На протяжении двух часов. Столько
