Вертушка с ревом прошла над баркасом. Черная тень на мгновение закрыла диск луны, обрушила потоки плотного воздуха и унеслась к яхте. До LadyN оставалось три-четыре кабельтова. На мостике поблескивали линзы бинокля. Баркас плавно покачивался, убаюкивал. Вертолет едва не срубил верхушки мачт.

Вблизи костлявая британская леди оказалась не такой уж и белоснежной. Местами на краске проступали желтые и серые пятна. При дневном свете они должны быть еще заметней. На мостик яхты, вывели двух человек, осветили прожектором. Один был на голову выше всех остальных. Белый, грузный — Торвилл. Экипажу вертолета явно демонстрировали заложников, давали понять, кто хозяин положения. На баркас, подошедший к борту LadyN, никто не обращал внимания.

— Пошли! — выкрикнул Сашка Черемной из-под мешка. Сквозь рев вертолетного двигателя его голоса не услышали, но как-то все же поняли, что — пора. Мешки на дне баркаса мгновенно разлетелись в стороны, и четыре фигуры в черном разом прыгнули на борт не шибко чистоплотной английской леди. Их появления не ждали. Четырнадцать полуголых бойцов Непобедимой Армии погибли, не успев даже удивиться. Морские пехотинцы работали ножами. И каждый удар ножа был смертельным. Через несколько секунд на скользкой от крови палубе остались шестеро живых: четыре советских морских пехотинца, брат демократически Избранного президента и грузный англичанин. Двое последних были скованы наручниками.

Вертолет ушел чуть в сторону, стало заметно тише.

Сашка Черемной поднялся на мостик. Он все еще держал в руках окровавленный кинжал. На огромного черного Сашку изумленно пялились две пары глаз. Черные — азиата и пропитые, бесцветные — европейца.

— Мистер Торвилл, — сказал капитан-лейтенант, — с вашей головы упал хоть один волос?

— Нет… сэр, — англичанин попытался поднять правую руку к лысоватому черепу, но не получилось — наручники сковывали ее с левой рукой брата президента.

— А с вашей головы, мистер Мой? — спросил Сашка, пристально глядя в мутные раскосые глазенки. Президентов братан что-то промычал.

— Вы кто? — выговорил наконец британский революционер.

— Конь в пальто, — зло сказал капитан-лейтенант по-русски и сплюнул на палубу.

Сверху прогрохотала пулеметная очередь — с вертолета расстреливали уходящий к морю баркас.

Гурецкий опустился в шезлонг, закурил. Рядом на кромку фальшборта сел Птица. Луна светила им в спину. Капитан-лейтенант Черемной негромко докладывал кому-то по радио. Снова ударила очередь с вертолета, и в море взметнулся яркий огненный столб. Похоже, пули попали в бензобак стодвадцатисильного подвесного «Эринвуда». Вспышка осветила лицо Лехи, подбородок с ямочкой, плотно сжатые губы.

— Ненавижу, — сказал он.

— Кого? — спросил Мишка.

— Убийство… ненавижу. Устал я, Миха, от крови. Птица встал, повернулся и зашагал на корму.

Вслед ему удивленно посмотрел капитан-лейтенант Черемной.

* * *

Колоть Ваську Ливера не пришлось. Сам потек. Что ж, бывают в следственной практике такие приятные сюрпризы. Нечасто, но бывают. В данном случае при виде автомобильной аптечки сработали стереотипы мышления: уж если ЧК, то обязательно пыточный застенок.

Ливер потек от собственного страха. То, что он рассказал, вызвало у комитетских следаков шок. В городе уже установлены два заряда. И по крайней мере один — приведен в боевое положение. Точное время взрыва Ливер указать не мог. Что-то около полуночи…

— А точнее? — спросил старший лейтенант Смирнов.

— Бля буду, начальник, не знаю.

— Может, тебе уколом память освежить? — зловеще сказал Смирнов.

— Ну не знаю. Клянусь!

Старший лейтенант посмотрел на часы: 21:32. И где-то уже тикает будильник, заведенный на что-то около полуночи.

— Адрес?

— Один на Лиговке, могу показать… А второй — не знаю, на Гражданке.

Смирнов быстро вышел в прихожую, где стоял телефон, и связался с Управлением. Его доклад принял полковник Любушкин. Мгновенно оценил ситуацию, сказал:

— Высылаю взрывотехников. Давай, Игорь, везите этого Лаврова в адрес. Заряд нужно обезвредить во что бы то ни стало. Поддерживаем постоянную связь. Колите его на второй адрес. Он ведь не может сказать, какой именно из зарядов на взводе?

— Не может… Нельзя исключать, что оба.

— Выезжайте. Связь не выключай. Я высылаю группу.

Спустя минуту «газель» с тонированными стеклами уже неслась из Веселого Поселка в центр, на Лиговку. Одновременно с ней с Литейного выехал «форд-транзит» со взрывотехниками и «шестерка» с оперативниками ФСБ. Три автомобиля должны были пересечься на Расстанной. Ваську в салоне «газели» непрерывно допрашивали два следователя. Напряжение нарастало. Но ошеломленный, напуганный Ливер ничего не мог сказать ни о втором адресе, ни о том, который из двух зарядов взведен. Он мямлил про новостройки на Гражданке, о том, что он просто стоял на шухере.

— Ориентиры, Вася, — в пятый раз повторил Смирнов. — Ориентиры! Ну, вспоминай: метро, кинотеатр, магазин… Вася!

Ливер не мог вспомнить! Гражданка, прикидывали про себя офицеры ФСБ, это примерно одна десятая площади города. А если Васька путает? Если на самом деле заряд установлен в Шувалове-Озерках, в районе Долгого озера или на Коменданте? Тогда уже не одна десятая, а вдвое-втрое больше!

— Ну, Василий, попытайся… может быть, номер дома?

— Нет, — качал головой Васька. Когда Генка ставил первый заряд, Ливер думал только о том, как он забьет косячок, пыхнет.

— Хорошо. А сколько этажей в том домике?

— А хер его знает…

— Панельный дом, Вася? Или кирпичный?

— Вроде панельный… да, точно панельный. Уверенности в голосе Ливера не было, но офицеры готовы были ухватиться за любую деталь. Они явственно слышали ход будильника.

— Молодец. Вспоминаем дальше. Там лоджии или балконы?

— Вроде балконы.

— Молодец, хорошо. А еще что? Детская площадка, например?

— Вот площадка точно была, помню. Старший лейтенант Смирнов готов был вытряхнуть из Васьки душу за подобную наблюдательность. Если, конечно, у Васьки было хоть что-то, напоминающее душу. «Газель» с частными номерами и мигалкой на крыше неслась по улице Седова. На углу с проспектом Елизарова ее проводил удивленным взглядом инспектор ГИБДД. Совсем частники оборзели, — подумал он сокрушенно. Но останавливать «газель» не стал. Интуиция подсказывала, что тут что-то не так.

В наэлектризованной атмосфере салона микроавтобуса продолжалась работа. А будильник с цаплей на одной ноге стучал.

— Когда тебе Финт сказал, что заряды взведены? После установки первого?

— Кажется, нет.

— Точнее, Вася. Постарайся, напрягись. Ты же толковый мужик.