— Боже, ты невыносим! Люблю я тебя, люблю! Сколько можно повторять? — делаю вид, что злюсь, но улыбка все равно появляется на моем неподдающемся маскировке лице. — Люблю!

Подвигаюсь ближе к Томасу и целую в висок. Перекидываю ногу и улыбаюсь, оседлав мужчину.

— Я люблю тебя, Томас Кент! — целую в губы любимого и отодвигаюсь, смотря на его реакцию. Он тоже улыбается, закрыв глаза, а я, пользуясь случаем, хватаю тарелку с чипсами и засовываю в рот как можно больше картошки. Не доставайся же ты никому, самая вредная и вкусная еда на свете!

— Лиззи, черт, ты раскидала чипсы повсюду! — хнычет Томас, стряхивая с футболки крошки.

— Но ты все равно меня любишь, — произношу с набитым ртом. — Поцелуй меня, а?

— Сначала прожуй, — смеётся Томас.

— Ладно, — соглашаюсь, начиная ерзать на его бёдрах. Как обычно, раздражаю, возбуждаю и провоцирую этого мужчину. И это, наверное, моё самое любимое занятие.

Томас смотрит на мои губы так, будто они не в крошках от чипсов, а намазаны самым сладким и вкусным кремом. Задерживаю дыхание, замечая, как темнеют его глаза, и стараюсь как можно скорее прожевать всю эту ерунду, которой наполнен мой рот. Нет ничего важнее того, как смотрит на меня этот мужчина. Важнее того, что последует за его таким взглядом. И я уже готова. Боженька милостивый, я полностью готова ко всему, что хочет мне дать гадский Томас Кент. Нет, не так — Чертов Томас Кент. И снова неверно: любимый мой Томас Кент. Да, именно так. Именно любимый, дорогой, желанный, замечательный и практически идеальный Томас Кент.

— Я люблю тебя, — смотрю в глаза мужчине, продолжая, — сильнее чем Майка и Рейчел. Даже сильнее, чем Дэймона и Ника.

— Ника?

— НикаБеркхарда.

— А это ещё кто?

— Ох, милый, ты же ещё не смотрел со мной “Гримма”! Это здорово! Теперь у меня есть возможность посмотреть все сезоны с самого начала ещё раз! Как же здорово иметь такого неосведомлённого мужа!

— Лиззи, прекрати болтать и поцелуй меня.

— Как прикажешь, любимый, — улыбаюсь и тянусь к самым прекрасным губам.

Время летит незаметно и очень быстро, когда я в руках этого мужчины. Уже вечер, хотя казалось, что мы недавно только проснулись. Оставляю своего мужа в нашей кровати и иду босиком по тёплому полу этого дома на кухню.

Ох, забыла сказать, прошло уже несколько месяцев, как мы решили жить вместе. В доме Томаса. В нашем доме. Ну, как решили… Этот паразит просто сложил все мои самые необходимые вещи в коробки и вывез из квартиры. Буквально утром мы уходили из моей квартиры, а уже вечером я стала жить у Томаса. Этот наглый и самоуверенный мужчина привёз меня в свою берлогу и закрыл двери на все замки. Когда я решила протестовать, он просто накинулся на меня и тут подключились чувства. Знает же, сволочь такая, что я не могу перед ним устоять… И я, как бы не было это страшно и ужасно для всех эмансипированных и самодостаточных женщин, полностью уступила своему мужчине и признала в нем главного. Лидера в наших отношениях. Царя всех существующих и несуществующих миров. Простите меня, уверенные и самостоятельные, непоколебимые и владеющие своими жизнями женщины, но я больше не одна из вас. Я пыталась оставаться верной нашей сестринской идее, но быть с Томасом Кентом оказалось для меня намного важнее, чем постоянно следовать прописанным в женском кодексе принципам и правилам. Вы потеряли достойного представителя эмансипированной самки, но, думаю, бокал Шардоне и просмотр очередного сериала, восполнит ту печаль, что поселилась в вашем сердце после этой новости. Я мысленно с вами, и обещаю, что все равно не оставлю идеи выноса мозга представителям мужской цивилизации. Но теперь это будет более щадяще. Как-никак, а я полюбила и полностью осознала, что не хочу быть одной. Надеюсь, что вы будете вспоминать обо мне только хорошее. Эх… Я подавала такие надежды!

Звонок мобильного отвлекает меня от очередной гениальной и чёткой мысли. Иду в гостиную и сажусь в кресло, взяв телефон в руки. На экране фотография красивой молодой девушки, очень похожей на меня. Младшая сестрёнка решила раньше времени взять на себя обязательства одной из подружек невесты.

— Привет, колбасень, — смеюсь, отвечая на вызов.

— Лиз! Сколько можно называть меня этим отвратительным прозвищем?! Я уже давно не толстая! Я вешу 43 килограмма! Это ты колбасень, а не я!

— Воу-воу, малявка, я на целых шесть сантиметров тебя выше! Я имею право весить чуть больше этих дурацких расчетов. Я уже нашла себе жениха, которого более чем устраивает моё тело.

— Лиз, — сестрёнка замолчала на мгновение, а потом радостно добавила, — я очень рада за тебя. Честно.

— Спасибо, — улыбнулась я, ощущая, что все в груди сжимается от нахлынувших эмоций.

— Ты шмыгаешь?

— Нет.

— Я тоже нет, — прошептала Джул и громко шмыгнула носом.

— Блин, я теперь плачу, — засмеялась в трубку и услышала смех сестры.

— Я решила приехать раньше. Можно поспать на твоём диване?

— А что случилось?

— Ну, это долгая история. Скажу одно: с мужчинами покончено. Точнее, с серьёзными отношениями. Буду теперь вести себя с ними так, как они обычно ведут себя с нами. Идиоты.

— Чувствую, ты пережила большую драму.

— Ага. Впустишь?

— Конечно. Кроме того, я сейчас не живу в своей квартире, поэтому ты сможешь спать в спальне. Побудешь там хозяйкой. Продолжишь выплачивать за неё кредит…

— Круто! — так громко завизжала Джул, что мне пришлось отодвинуть голову от телефона, — но про кредит ты загнула.

— Стоило попробовать. Но у меня условие: никаких мальчиков в моей квартире! — буркнула я.

Сестрёнка истерически рассмеялась. Держу пари, я даже услышала похрюкивание.

— Мне двадцать четыре года, Лиз. Если я захочу привести в пустую квартиру парня, чтобы заняться с ним чем-то интересным, я не буду спрашивать твоего разрешения.

— Совсем отбилась от рук, — покачала головой, понимая, что она уже не маленькая, и никакие мои слова не переубедят её, если она чего-то захочет.

— Я прилетаюзавтрав пять тридцать.

— Утра?

— Конечно.

— Сама будешь добираться из аэропорта.

— Что? Мы несколько лет не виделись! Ты не встретишь младшую сестру в аэропорте?

— Пять тридцать! Конечно, не встречу. Я буду спать, — пожимаю плечами, удивляясь, почему сестра не пришла сама к этому очевидному выводу.

— Ты совсем обалдела? — визжит Джул, как какая-то банши.

— Сон-очень важная составляющая нашей жизни, — пытаюсь донести до сестры истину бытия.

— Впаривай эту ерунду своему жениху, а я и слышать этого не желаю. Завтрав 5-30. Иначе я отомщу! — крикнула Джул и “отключилась”.