вернуть меня. Меня предал один из моих знакомых, человек, которому я доверял, и это цена, которую он заплатил. — Я указываю на голову на столе, а затем на связанного пленника. — Финн О'Лири предал вас так же, как и мой отец. Он предал ваши усилия, ваше будущее и ваши ценности ради своих собственных эгоистичных желаний. Он устроил пожар, который чуть не убил всех нас. И за это, я думаю, мы все знаем, каким должно быть его наказание.

Я наклоняюсь вперед, хватаясь за край стола.

— Я стою здесь сегодня, чтобы сказать вам, что я не сделаю ни того, ни другого. Я не предам ни себя, ни вас. Я буду вести вас честно, решительно и добросовестно, и это начнется здесь, сегодня, с изменений, которые, как я вам говорю, будут внесены. Я буду лидером, каким был в Лондоне, где я научился быть мужчиной, достойным вести за собой других мужчин. Я буду править честно и это начнется с того, что мои люди станут частью этого стола.

При этих словах за столом раздается шум, и Денис снова начинает подниматься на ноги вместе с Колином, их обоих останавливает мой пристальный взгляд.

— Теперь это будут не только мужчины с фамилией, покупающие свое место за этим столом богатством и влиянием. Короли будут состоять из людей, которые докажут свою ценность делами, а не богатством и манипуляциями. Мои мужчины будут сидеть за этим столом рядом с вами, как одни из вас, а мой брат сядет рядом со мной.

Каждый мужчина за столом замирает в полнейшем шоке, когда в комнату входит Лиам, рядом с ним Найл. Лиам подходит, чтобы встать рядом со мной, и на этот раз стол взрывается.

— Мы этого не потерпим! — Рявкает Колин, поднимаясь на ноги. — Твой брат нарушил свою клятву, женился на русской сучке…

— Анастасия — жена одного из ваших королей, — резко говорю я ему, — и Макгрегора. Держи язык за зубами, когда говоришь о ней, Колин О'Флаэрти, или я прикажу своему человеку откусить от него кусочек.

Я смотрю поверх стола: Лиам слева от меня, Сирша справа, Джейкоб стоит прямо за ней. Она не вздрагивает при виде головы на столе, и я беру ее за руку, удерживая ее в своей.

— Этот стол не является демократическим, — говорю я твердо и четко. — Я не позволю тебе управлять мной, даже Грэму О'Салливану, и Лиаму тоже. — Я поворачиваюсь к Найлу, который стоит слева от Лиама. — Найл Фланаган, ведется подготовка к твоей поездке в Мексику и переговорам с картелем Сантьяго о заключении союза, который принесет пользу как им, так и нам. Если ты добьешься успеха, ты докажешь, что доверие моего брата к тебе обосновано, и начнешь восстанавливать пропасть между тобой и мной. В знак признания твоей верности, долгой службы и настоящей дружбы моему брату тебе будет предоставлено место среди королей, а также имущество и доход, соответствующие этому.

Глаза Найла расширяются, но он кивает.

— Спасибо за доверие, — спокойно говорит он, и я замечаю, что его взгляд не скользит по Сирше. Он как будто даже не видит ее, и хотя я знаю, что его чувства к ней, скорее всего, не изменились, этого достаточно, чтобы я наконец почувствовал, что между ними действительно все кончено.

— Это возмутительно! — Грэм встает на ноги, хлопая руками по столу. — Если бы я знал, что такая нелепость станет с нашей организацией, с нашим священным столом, я бы никогда не поехал в Лондон и не вытащил тебя из того дерьма, которое ты называл королевством…

— Мой бизнес в Лондоне и мои люди стоили десяти таких, как ты и твои близкие, — рычу я на него. — Я благодарен за подарок в качестве моей жены, которая оказалась партнером, которого я не заслуживал, но ты помалкиваешь об остальном, Грэм, или покинешь этот стол с Финном О'Лири и разделишь его судьбу. Это касается каждого из вас. — Я оглядываю сидящих за столом, мои глаза сужаются. — Если чья-то рука совершит насилие против моего брата, его семьи, моей жены или тех, кто нам близок и дорог, боль, которую вы почувствуете в качестве компенсации, будет непревзойденной. Это новый порядок, новая эра королей… мой брат и я, оба Макгрегоры, ведущие вас в будущее.

Мы с Лиамом произносим слова королей на одном дыхании, на гэльском, но с изменениями. Наши собственные слова для новой эры королей.

Я не прошу вас становиться на колени, но я требую, чтобы вы повиновались.

— Будете ли вы верны? Будете ли вы следовать моему руководству и руководству моего брата? Если среди вас есть человек, который этого не сделает, вы можете спокойно покинуть этот стол, но не надейтесь вернуться. Не надейтесь участвовать в нашем будущем. Вы больше не будете королем.

Ни одна живая душа не шевелится.

— Предательство будет наказываться изгнанием. Насилие и измена, смертью. Не будет никаких архаичных наказаний, избиений и клеймения, только это единственное правило. Будь верен или убирайся. Будь верен или преклони колени ради смерти, которую ты заслужил. — Я поворачиваюсь к Джейкобу. — Выведи его. Мы последуем за тобой.

Джейкоб хватает Финна сзади за воротник и выводит его из комнаты, когда тот начинает звать остальных, умоляя их о помощи, умоляя сохранить ему жизнь. Но никто не отвечает. Вместо этого они следуют за Лиамом, Сиршей и мной на бетонную площадку за зданием, где Джейкоб толкает Финна на колени.

— Вы все когда-то думали, что можете отправить Макгрегоров на смерть одним словом, — резко говорю я, стоя лицом к Королям позади Финна, Джейкоб рядом со мной, Сирша, Лиам и Найл слева от меня. — Мой отец был казнен по вашему слову и чуть не стал брат. Больше так не будет. Макгрегоры правят королями и всегда будут править. Это наше наследие. И это цена измены.

У Финна есть всего мгновение, чтобы открыть рот, из него наполовину вырывается мольба, когда я прижимаю дуло пистолета к его затылку. У меня нет для него последних слов и больше ничего, что я мог бы сказать. Только звук выстрела, когда я всаживаю пулю в голову предателя.

Когда он падает, я поворачиваюсь к Квинту.

— Убери это. Остальные, мы закончим эту встречу внутри и обсудим будущее с картелем.

С этими словами я разворачиваюсь на каблуках и захожу обратно в дом, Лиам идет рядом со мной.

Начинается новая эра Королей. Наша эра.

24

СИРША

Я откладывала свой первый гала-ужин для фонда до тех пор, пока Коннор полностью не поправится. Я также задавалась вопросом, будет ли противодействие со стороны Королей. Но его демонстрация силы на собрании, когда он добивался справедливости над Финном О'Лири,