Выругавшись сквозь зубы, мужчина подошел к решетке и легонько ее потряс. По опустевшему шаграну прошел дребезжащий звук. С потолка посыпались пыль и песок.

Даже сейчас, на пороге смерти, которую он избрал добровольно, Эйхард оставался рабом. Об этом недвусмысленно говорили железный ошейник и цепь, натянувшаяся между ним и кроватью, и огромный замок, появившийся на решетке, отделявшей камеру от коридора. Особые меры предосторожности, чтобы победитель не сбежал от награды…

Со стороны входа послышался скрип открываемой двери. Эйхард замер, пытаясь определить, кто это пожаловал, и тут до него донеслось:

– Госпожа жрица! Мы не ждали вас так рано. Может быть, вы пожелаете, чтобы тану связали руки?

– Нет, – тихий женский голос заставил его побледнеть, – вполне достаточно, что на нем цепь и ошейник.

– Но, может быть, вы возьмете еще пару наложников? Вряд ли он так хорош в искусстве любви…

– Может он и не так хорош, как мальчики из гарема, но его желание отдать жизнь за свою госпожу очень похвально. Вот ты, скажи, готов разделить с ним алтарь?

Последовала мертвая тишина.

Эйхард усмехнулся, представляя лицо аскара, с которым сейчас говорила «госпожа жрица», а потом в ярости скрипнул зубами.

Девчонка! Она вернулась. Слух не мог его обмануть, он узнал бы ее голос из тысячи. Этот сладкий, нежный голосок, который так восхитительно шептал его имя, просил еще и еще, когда он входил в нее раз за разом…

Когда он видел ее в последний раз, она была одета в одежду жрицы. Неужели эта сумасшедшая женщина воспользовалась этим, чтобы проникнуть сюда?

Сейчас он это узнает наверняка.

Чужие шаги отдавались эхом в пустом коридоре. Вот они приблизились и стихли возле камеры. Эйхард стоял, прижав пылающий лоб к прутьям решетки, и ждал.

Аскар, вошедший вместе с нежданной гостьей, забренчал связкой ключей.

– Ты даже не представляешь, как тебе повезло, раб, – пробормотал он, вставляя ключ в замочную скважину и отпирая решетку. – Перед смертью ты познаешь блаженство.

Эйхард поднял голову. В полумраке коридора его взгляд вычленил два силуэта. Мужской и женский. Первый не вызвал ни малейшего интереса, а вот второй…

Медленно, стараясь не упустить ни малейшей детали, он заскользил взглядом вверх по женскому телу, закутанному в пурпурный шелк. Стройные ноги, едва угадываемые под слоями ткани… Узкая талия… Высокая грудь… Напряженные соски, виднеющиеся под тонким шелком…

Ему показалось, что он даже слышит стук ее сердца и жаркое, прерывистое дыхание.

Нет, это его собственное сердце билось так гулко, что этот грохот отдавался в ушах.

Он коротко выдохнул, когда его глаза встретились с глазами мнимой жрицы и поймали ее непроницаемый взгляд.

Скрипнула, открываясь, решетка. Аскар протянул жрице ключ.

– Свободен, – небрежно бросила жрица охраннику, даже не глядя в его сторону.

Тот, поклонившись, неслышно отступил в тень и исчез. Через пару минут ворота шаграна со скрипом захлопнулись, и коридор погрузился во тьму, разгоняемую лишь светом звезд через колодцы в потолке.

Гостья шагнула через порог.

– Ну… здравствуй… – голос сорвался, когда она подняла руки и ухватилась за покрывало, за которым скрывалось ее лицо.

– Не так быстро, малышка, – мужчина взял ее руки в свои. Чуть усмехнулся, почувствовав, как она задрожала от его прикосновения. – Я хочу знать, как ты сюда попала. И где настоящая жрица?

Ее глаза предательски заблестели, когда он обхватил ладонями ее лицо и приблизил его к своему.

– Разве это сейчас так важно? – она попробовала усмехнуться.

– Думаю, что нет…

Он осторожно потянул тонкую ткань, и та упала, открывая бледное лицо девушки с огромными, широко распахнутыми глазами, бездонными, точно два омута. И где-то в глубине этих омутов он увидел настоящую бурю. Бурю, которую он сам разбудил.

– Эйхард…

– Чш-ш-ш… тихо…

Его губы прикоснулись к ее губам, вынуждая их приоткрыться. Осторожно, ласково, нежно. Будто он целовал лепестки экзотического цветка и боялся их ненароком примять. Девушка застонала, подаваясь вперед. Вскинула руки, обхватила его за шею, и в тот же миг поцелуй изменился. Стал неистовым, жадным.

Руки Эйхарда настойчиво обхватили Лирин, сжали так, словно он боялся, что она испарится. В одно мгновение девушка оказалась прижатой к стене. Улыбнулась, почувствовав, как мужчина, тяжело дыша, срывает с нее одежду. Еще минута – и ночной воздух окутал ее обнаженное тело.

– Я думал о тебе, – услышала она жаркий шепот, – все это время, там, на Арене. Каждую минуту.

– Я знаю…

– Мне все равно, зачем ты пришла, но просто так ты теперь не уйдешь, – его шепот перешел в низкий рык.

Она глухо вскрикнула, когда он резким движением развернул ее спиной к себе. Надавил на поясницу, заставляя прогнуться. Девушка уперлась руками в стену, мысленно улыбаясь и чувствуя, как его ладони, чуть дрожа, скользят по ее телу, изучая и лаская одновременно. На прелюдию не было времени, да они в ней и не нуждались.

– Какая ты… узкая… – выдохнул он, делая первый толчок.

А потом еще и еще.

Вбиваясь в нее, он шептал разные пошлости. И она послушно отвечала на каждое движение, желая принять его как можно глубже. Он ласкал ее соски, превратившиеся в два твердых камушка. Она захлебывалась собственным стоном, чувствуя его пальцы у себя на груди и между ног. Это была животная страсть, грубая и естественная, как сама природа. И это было именно то, чего сейчас хотелось обоим.

Не думая ни о чем – ни о завтрашнем дне, ни о вчерашнем – Эйхард вел ее к краю, за которым была бездонная пропасть. И когда они в нее упали, крепко прижавшись друг к другу, только тогда Лирин позволила себе расслабиться и закрыть глаза…

– Так ты скажешь, зачем вернулась?

Голос Эйхарда заставил встрепенуться и выплыть из блаженного тумана. Лирин поняла, что они лежат на кровати, по-прежнему крепко обнявшись и укрывшись жреческим покрывалом.

– За тобой.

Он перевернул девушку на спину, навис сверху, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Я серьезно спросил.

– Я тоже серьезно, – улыбнувшись, она оплела руками его шею и притянула к себе. – Скажи, что бы ты на самом деле хотел получить в награду за победу на Тан-Траши?

Она ждала, что он скажет: «Свободу!», ведь именно это она пришла ему предложить. Но вместо этого Эйхард внимательно посмотрел на нее и тихо произнес:

– Тебя. Я бы хотел получить тебя. И мне все равно, была бы ты моей госпожой или рабыней. Главное, что ты была бы моей.

– Я уже твоя, Эйхард.