* * *

Едва Виктор вышел во двор, усыпанный снегом и резвящейся детворой, как наткнулся на двух старух.

Они сидели на покосившейся скамейке и встретили его подозрительными взглядами. У одной в руках была трость, у другой котомка с продуктами. Обе озабочено скривили сухие рты, когда однорукий прошёл мимо и вежливо поздоровался.

Не успел Виктор отойти от подъезда и на несколько метров, как старушки оживились.

– Видела? Это Витька – наркоман местный, – со знанием дела шепнула старуха с тростью.

– Да что ты? – охнула вторая.

– А чего? Не видно что ль? Вон какой серый. Глаза впалые, сутулый, худой, как скелет, видела? – старушка постучала костылём по мокрому асфальту, точно судейским молотком. – Он из дому почти не выходит. Это внук Павловны, царствие ей небесное. Как померла она, так он и переехал. Внук еёшний. Учится где-то, значит, а сам из дому почти не выходит… Ну, точно говорю, наркоман и есть. И изрезанный весь, заметила? И вообще он всё время помятый какой-то. А недавно чуть весь дом не спалил! Но я вовремя наорала на него! Нет… Не то нынче поколение. Не то!

Скрывшись от взглядов старух за углом дома, Виктор остановился, ладошкой сгрёб немного снега с крыши ближайшей машины и приложил к подбородку, где всё ещё кровоточили несколько бритвенных порезов.

– А однорукий он, знаешь почему? – громче заговорила бабка, словно стараясь оповестить весь двор. – Потому что родился он не один, а с братом-близнецом. Сросшиеся они были, представляешь?

Виктор посмотрел на снег в ладони. Он быстро таял, и по пальцам растекалась полупрозрачная розовая жидкость.

– Ну а потом их, эт самое, разделили. Операцию сделали. Они ещё совсем маленькими были. Вот так вот. Этот – Витька, а брата звали Артуром. Я-то всё знаю… Потому что мать часто отправляла этих двоих к Павловне на каникулы. А с Павловной я дружила… Да… Павловна была образцовым гражданином и, что самое главное, истинной коммунисткой!

Виктор ухмыльнулся, собрал ещё немного снега и побрёл к проспекту.

В магазине он купил молока, круп, немного консервированных овощей. Он долго разглядывал пирожное на полупустой витрине, пока визгливый голос продавщицы не заставил его опомниться.

– Всё? – резко спросила она.

Виктор отвёл взгляд от пирожного, неловко собирая покупки в шелестящий пакет.

– Всё.

* * *

За обедом Виктор пытался отвлечься от воспоминаний с помощью радио, но то лишь навевало тоску эстрадными песнями и новостями, которые не сообщали ничего исторически ценного. Всего лишь всё намекало на приближение очередного развала ещё одной империи. Так что он скоро отключил плюющийся помехами старый приёмник, и по пути в комнату остановился в коридоре у зеркала, увидев своё отражение.

Девятнадцать лет назад он появился на свет. Они появились. «Связанные», как говорила мама, или «слипшиеся», как говорил Артур…

– Мам, я не хочу с ним гулять! – раздался в голове Виктора тонкий голос брата из прошлого.

– Артур, вы и так совсем не общаетесь, – ответила ему мама, пока сам Виктор прятался за книжкой в углу комнаты и пытался просто исчезнуть. – Погуляйте вместе.

– Пусть сидит дома. Видишь, как ему хорошо?

– Да, мне и тут хорошо, мам, – поддакнул маленький Витя.

– Вы дети и вам нужно гулять на свежем воздухе, чтобы расти большими! Или вы хотите навсегда остаться маленькими?

– Ага, – Артур захохотал. – Маленькими и однорукими.

– Артур! – возмутилась мама.

– Мам, – спокойно позвал её Витя. – Ну, твои растения же не гуляют? И всё равно они растут.

– Витя, но вы же не растения, – женщина схватилась за голову. – И вообще, хватит спорить, вы оба! Я сказала вам – идите погуляйте. И вы сейчас же пойдёте.

На этот раз заговорил Артур:

– Это всё из-за Васька, да? – с чувством превосходства спросил он.

Красивое лицо матери перекосилось, подведённые глаза вспыхнули возмущением, ярко красные губы округлились:

– Что вы себе позволяете, юноша?!

– А чё? – Артур ухмыльнулся. – Или с Васьком уже всё? А жаль… Он хоть на шоколадки не жопился…

– Артур! – вскрикнула мать.

Витя тихонько разулыбался за книжкой, но тут же поник, когда брат сменил насмешливый тон на смирение:

– Ладно, ладно… Мы пойдём, погуляем. Только скажи Витьке, чтобы книжку оставил.

– Это ещё почему? – не поняла мама. – Пусть идёт с книгой, если хочет.

– Да пацаны опять дразнить будут из-за него, – пожаловался Артур, косо глядя на брата.

– Вот как?

– Ну да. Все пацаны, как пацаны, а этот со своими сказками.

– Это фантастика, – обиженно буркнул Виктор.

– Да насрать.

– Артур! – закричала мама. – Хватит выражаться. Тебе восемь лет!

– А когда мне будет лет, как тебе, тогда мне можно будет выражаться?

– Нет!

– Несправедливо, – Артур обречённо вздохнул и скомандовал. – Ладно, Витька, пошли.

Виктору ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Они вместе вышли во двор, и Витя присел на скамейку.

– И чё расселся? – недоумённо спросил его Артур.

– Ты иди, гуляй… А я здесь посижу, – робко ответил Виктор.

– Ты чё? Слышал чего мамка сказала?

– Да, слышал. Но ты же не хочешь, чтобы я с тобой шёл.

– Да насрать, чего я сказал. Пошли давай!

– Неа.

– Я тебе сейчас пенделя дам, если ты меня слушать не будешь! – Артур погрозил кулаком.

– Попробуй. А я маме всё расскажу.

– Ну, ты и жопа! – брат отступил назад и опустил руку. – Жопа говорю, ты!

– Сам такой.

Витя улыбнулся, довольный собой. День был прекрасный – жаркий и солнечный, и к тому же нередко выпадал шанс безвозмездно подтрунить над братом.

– Да ладно, Витька, пошли, – наконец, почти вежливо попросил Артур. – Если Васёк или кто там увидит тебя тут и расскажет маме, мне влетит.

Витя пристально посмотрел на брата:

– Если пойду с тобой, что мне за это будет?

Артур недовольно сжал губы и тихо выдавил:

– Неделю не буду тебя обзывать.

– И при других тоже?

– И при других тоже.

Виктор состроил задумчивое лицо, словно прикидывая предложение, и спросил:

– А поклянёшься?

– Зуб даю.

– Ладно.

Витя поднялся, и вместе они торопливо зашагали мимо бушующей зелени деревьев в соседний двор.