Уголком глаза Лукас поймал улыбку, которая тронула щеки Кэролайн. Она с волнением смотрела на доктора и Аманду.

– Так, так, так… – улыбнулся Лукас, морщась от боли. – По крайней мере не только плохое, но и кое-что хорошее произошло сегодня ночью.

Аманда кашлянула и со строгим видом произнесла:

– Когда Теодор… когда доктор Кавендиш и я…

– Оставьте формальности, дорогая, – перебила ее Кэролайн, – зовите его Тедди!

Аманда зарделась, как школьница. Затем, широко открыв глаза, сообщила:

– Когда Тедди и я были в саду, я обо что-то споткнулось. И как вы думаете, что это было? – Она замолчала, выжидая. – Оказалось, это нога бедного мистера Физерса.

– Мистер Физерс? – с испугом спросила Кэролайн. – Что с ним?

– Еле жив, – ответил Теодор. – У него острая форма пневмонии. Он в своей комнате в западном крыле, и все, что возможно, я уже сделал. Но не удивлюсь, если он так и не очнется.

– Бедный Физерс! – вздохнула Кэролайн и рухнула в кресло. – Это моя вина. Я уволила его… и разбила его сердце.

– Не надо винить себя, дорогая, – поспешил успокоить Теодор. – Ты же не выставила его на улицу. Он просто очень стар, Кэро. Но вопрос остается вопросом: что он делал в саду в столь поздний час и в такую неподходящую погоду? Боюсь, что это вновь возвращает нас к вопросу о привидении.

– Вы не нашли там каких-то деталей костюма или, может быть, простыню? Рядом с Физерсом? – поинтересовался Лукас.

– Нет.

– Хм-м, – буркнул он, почесывая подбородок. – Я видел мистера Физерса в саду довольно поздно, лил сильный дождь. Тогда это показалось мне странным, а теперь кажется подозрительным.

– Да, – кивнул Теодор.

– Но это не мог быть Физерс, я имею в виду того мерзавца, что ударил меня, – сказал Лукас, трогая больной нос. – Этот малый обладал недюжинной силой.

– Вероятно, – заметила Кэролайн, – Физерс ему помогал? Но кто это, и что ему нужно?

– Уж точно не Монти, – усмехнулся Лукас. – Его даже не стоит принимать в расчет.

– Монти? – Кэролайн прикоснулась к нему рукой и улыбнулась. – Ты его вспомнил теперь?

– Я видел его в саду с мисс Кинникотт. – Губы Лукаса сложились в удивленную усмешку. – Он сказал, что хотел бы спеть мне детскую песенку. Я давно уже не занимался такими глупостями и едва поверил своим ушам. Когда он начал петь, воспоминания вновь ожили в моей голове. Я был ужасно рад, что благодаря ему наконец-то вспомнил свое детство.

– Значит, вы уверены, что это не Монти Троули? – спросил Теодор.

– Да! – ответили вместе Кэролайн и Лукас.

– Тогда, Дэвин, может быть, у вас есть другие идеи?

Лукас пожал плечами, затем осторожно дотронулся до своего носа.

– Кто-то, способный нанести сильный удар. Теодор тяжело вздохнул:

– Я не думаю, что мы сегодня же сможем найти ответ. Завтра мы должны опросить всех слуг и посмотреть, что им известно о проделках дворецкого. А сейчас нам всем необходимо хорошо выспаться.

– Нет, – раздался голос Кэролайн. – Я не хочу отступать, пока не узнаю, кто поднял руку на моего мужа.

Она перехватила взгляд Лукаса.

– Я решила, что в него вселился дьявол, и, оказывается, ужасно ошибалась. И я прошу у тебя прощения, Лукас. – Она оглянулась. – Ты, должно быть, чувствовал, что тебя предали? Но поверь, я думала, что действую тебе во благо. Я не предполагала, что ты можешь ответить на мои вопросы. Я читала дневник лорда Гамильтона, и там говорилось… Короче, это заставило меня поверить, что ты умираешь от истощения. Я… я люблю тебя слишком сильно, чтобы допустить такое.

Он подошел к ней и, обняв за плечи, поблагодарил нежным поцелуем. Она прижалась спиной к его груди, обеими руками поглаживая его пальцы.

– Спасибо, Лукас, – прошептала она, смаргивая набежавшие слезы. – Спасибо за понимание.

– Дорогая, как я могу винить тебя за то, что ты пыталась разобраться в этой непостижимой ситуации?

Кэролайн обратилась к Теодору:

– У доктора Грэма нет ответов?

– Доктор Грэм… более чем доволен.

– Нет, Теодор, – прочувствованно сказал Лукас, – позвольте мне объяснить, что случилось.

– Сомневаюсь, что вы знаете, что случилось.

– Позвольте мне все рассказать Кэрол.

Доктор Кавендиш выглядел растерянным, но кивнул, уступая.

– Если это так важно для вас, ради Бога.

– Да, именно так.

Лукас провел руками по волосам, словно хотел собраться с мыслями.

– Мне следовало рассказать тебе это раньше, Кэролайн. Но я боялся, что если ты узнаешь, то попытаешься остановить меня. Я принимал специальное снадобье.

– Что? – Кэролайн вскинула брови. – Снадобье? – Она подозрительно посмотрела на доктора, который хранил спокойствие.

Лукас вытащил из кармана жилета серебряную фляжку с изображением слона.

– Ты знаешь, что это такое? Она нахмурилась.

– Это фляжка с бренди, из которой я поила тебя, чтобы привести в чувство, в ту злополучную ночь, когда тебе на голову свалилась картина.

Он погладил гладкую поверхность фляжки, желанной и ненавистной.

– Да, именно ты дала мне его, не ведая, что творишь… Это специальное зелье, приготовленное доктором Кавендишем. Он утверждал, что оно поможет мне поскорее освоиться с ролью джентльмена. Я не уверен, что именно это снадобье отвечает за перемены во мне, но благодаря ему ожили давно забытые воспоминания. Картины того времени, когда я жил жизнью джентльмена.

– Послушайте, Дэвин…

– Пожалуйста, дайте мне закончить, Теодор. Мне важно, чтобы Кэро услышала это от меня.

Теодор нахмурился, покусывая ус, но вернулся на свое место рядом с Амандой.

– Если вы должны…

– Когда портрет ударил меня по голове, я был почти без сознания, но очнулся, услышав твое признание в любви. Это заставило меня захотеть стать лучше, ради тебя, Кэро. И тогда ты дала мне это питье. Я верю, что именно это снадобье каким-то образом оживило мою память.

– А что случилось потом? – спросила она.

– Вдруг я понял, что умею читать, ездить верхом, стал настойчиво интересоваться состоянием поместья. Все во мне переменилось. Картины детства, проведенного в богатстве. Это выше моего разумения, выше всего, что я испытал. Я вспомнил, как меня представляли королю, как лакей учил меня играть в вист, учителя французского и его уроки, танцы с кузинами, охоту с отцом. Все это обрушилось на меня после того, как портрет ударил меня по голове.