– Это объясняет то, что я не понимал. Правда, вкусный пирог? Ради него одного стоило приехать в Америку.

Они говорили об Изабел, о том, что, судя по письмам, ее совсем не радует жизнь в Лондоне. Вспоминали о Баллачармише, но ни Кирон, ни Маура не понимали, как мог новый владелец не приехать хотя бы взглянуть на свою унаследованную собственность. Еще они говорили о будущем Кирона, о работе, которую он искал.

– В Ныо-Иорке спрос на управляющих небольшой, – сказал он с грустной улыбкой. – Хочу попробовать поискать счастья в других местах.

Маура вспомнила ирландцев, занятых на постройке нового собора. Кирон вполне справился бы с такой работой, но он не хотел быть привязанным к душному многолюдному городу. Маура с сожалением подумала, что она и представить не может Кирона живущим в Нью-Йорке. Он так привык к свободе, привык вышагивать по многу миль в день с собакой, бегущей рядом. Работа и жизнь в Ныо-Иорке не для него, а жаль.

– Ты бы мог работать с лошадьми, управлять конезаводом? – осторожно предложила Маура.

Она подумала о Тарне и сразу же отбросила пришедшую в голову мысль. Александр ни за что не согласится взять Кирона в Тарну. Но не все потеряно, есть еще Генри. У него скаковые лошади. Маура не знала, где он их держит, но была уверена, что где-то неподалеку. Вполне возможно, у него тоже есть конезавод. Если еще нет – пора завести. Ему это по карману и доставит огромное удовольствие, а Кирон мог бы стать у него управляющим.

– Можно попытаться в Кентукки, – задумчиво сказал Кирон. – После Ирландии тамошние лошади лучшие в мире. Может, там мне повезет?

– Не спеши, успеешь уехать, – торопливо проговорила Маура. – Мне так не хочется тебя отпускать. Ты совсем недавно в городе, а знаешь его намного лучше меня. Я хочу, чтобы ты показал мне Нью-Йорк. Где ты живешь? Эторядом с Бауэри?

В карих глазах Кирона появилось странное выражение, он отодвинул от себя пустую тарелку.

– Рядом. А ты откуда знаешь о Бауэри? – удивление, спросил он.

– У меня там друзья. Мы вместе плыли на «Скотий». Некоторые дали мне свои адреса.

– Думаю, теперь тебе трудно будет дружить с ними, – сухо произнес Кирон. – Ты сама, наверное, не замечаешь, но даже здесь твой роскошный наряд вызывает недоумение и косые взгляды.

– Но на мне нет ничего роскошного, – попыталась оправдаться Маура. – Я намеренно не надела ни жемчуг, ни браслет, ни…

Ее слова позабавили Кирона.

– Может, и так, но твое шелковое платье, кружевные перчатки, ботинки, хоть я сейчас и не вижу их, из мягчайшей кожи…

Маура непроизвольно задвинула ноги поглубже под скамейку. Ботинки и в самом деле были не только из превосходной кожи, но и под цвет платья.

– И все же мне хотелось бы побывать в Бауэри, – повторила она упрямо. – Мои попутчики знают, что я вышла замуж за очень богатого человека. Там, на «Скотий», они не отвернулись от меня из-за этого. Я уверена, что и здесь, в Ныо-Иорке, мы останемся друзьями.

Кирон допил пиво, и некоторое время пристально смотрел на Мауру.

– Ты права, сестренка, – произнес он, наконец, и опять Мауре показалось, что большая часть его мыслей осталась невысказанной. – Тебе обязательно надо познакомиться с другими улицами. Ваша Пятая авеню еще не весь Нью-Йорк. Если хочешь посмотреть Бауэри, почему бы не сделать это прямо сейчас?

– С удовольствием, – ответила Маура с довольнои улыбкой.

Когда они вышли из кафе, Кирон не остановил извозчика, и Маура поняла, что предлагать этого не следует. С одной стороны, она сомневалась, что у Кирона хватит на извозчика денег, а с другой – понимала, почему он согласился показать ей Бауэри. Кирон хотел, чтобы она увидела, в каких условиях живут их соотечественники. Он хорошо представлял, какая роскошь окружает сейчас Мауру, и хотел, чтобы она не забывала своих корней, не теряла связи с реальной жизнью. Из окна кареты трудно разглядеть и почувствовать бедность.

Маура понимала, что Кирон желает показать ей нечто непривычное, удивить ее. Она представляла, что ее бедное деревенское детство не имеет ничего общего с ужасами жизни в городских трущобах. Но Маура считала себя готовой к тому, что может там увидеть. Лорд Клэнмар никогда не скрывал от них с Изабел изнанку жизни. Они знали о трущобах в Дублине, читали впечатления Чарльза Диккенса от посещения нью-йоркских трущоб почти двадцать лет назад.

И все-таки она оказалась совершенно не готова к тому, что Бауэри так близко. Еще мгновение назад мимо них проезжали роскошные экипажи, запряженные холеными лошадьми, и вот уже они идут по узкой грязной улочке, по обе стороны высятся многоэтажные дома с выбитыми окнами и пустыми дверными проемами. Запах человеческой мочи и испражнений был настолько силен, что Маура чуть не задохнулась. Полуголые ребятишки облепили мусорную кучу, дорогу перебежала жирная, отъевшаяся крыса. И все это в нескольких шагах от кричащей роскоши особняков на Пятой авеню, с выездными лакеями в ливреях на запятках золоченых карет и красными ковровыми дорожками на крыльце, чтобы случайно не запачкать дорогую обувь.

– Ты прав, я плохо представляю эту жизнь, – неуверенно сказала Маура. – Как подобные трущобы могут соседствовать с роскошью? Не понимаю, у меня просто в голове не укладывается.

– Да, такое соседство для здоровья рискованно, – хмуро ответил Кирон. – Каждый год здесь вспыхивают эпидемии холеры и желтой лихорадки, а богатые живут так близко – есть чего опасаться.

– Так почему же они ничего не сделают? – возмутилась Маура, приподнимая юбку, чтобы обойти особенно зловонную лужу. – Если бы здесь были нормальные сточные канавы, не было бы такой грязи!

– Богатые принимают меры, – проговорил Кирон.

Он взял Мауру под руку и повел к двери, у которой толпились чумазые ребятишки.

– Как только начинается эпидемия холеры или желтой лихорадки, они сразу же уезжают в загородные дома на берегах Гудзона.

Маура вспомнила Тарну и подумала, что Виктор Каролис тоже, наверное, скрывался там, как только в городе вспыхивала эпидемия.

Лестница, по которой они с Кироном поднимались, вся в дырах, подозрительно трещала под ногами.

– Ты здесь живешь? – в ужасе спросила Маура. – Это и есть тот самый доходный дом?

– Нет-нет. Я живу рядом с Бауэри, но не здесь. Ты ведь хотела увидеть Бауэри, а тут у меня есть знакомые, как и у тебя.

Они стояли в кромешной тьме на тесной лестничной площадке. Из-за закрытых дверей доносились детский плач, старческий кашель, звяканье кастрюль.

– Почему здесь нет света? Почему все окна забиты? – озадаченно спросила Маура.

– Здесь нет окон, – коротко ответил Кирон и постучал в одну из дверей.

Прежде чем Маура успела ответить, дверь распахнулась, и молодая женщина с облегчением увидела, что небольшие окна в комнате все же есть. При тусклом свете она разглядела девушку, почти свою ровесницу. Весь пол в комнате занимали соломенные тюфяки. На некоторых из них виднелись сидящие сгорбленные фигуры, на двух или трех тюфяках спали вповалку, прижавшись друг к другу, какие-то люди.