— Какой? Я думал, что эта болезнь неизлечима.

— Так и есть, но только для тех, кого она впервые поразила уже в зрелом возрасте, — похоже, именно так и произошло с твоим знакомым монахом. Но если страдаешь этим недугом с рождения, как я… ну, говорят, что она может исчезнуть, когда у девушки начинаются первые месячные или когда юноша, хм, впервые проходит посвящение. — Гудинанд сильно покраснел. — Увы, этого со мной пока не было.

— Это и вправду излечит болезнь? — взволнованно спросил я. — Как удивительно! Тогда за каким дьяволом ты оставался девственником так долго? Ты мог лечь с женщиной, когда был еще моего возраста. Или даже моложе.

— Не насмехайся надо мной, Торн, — с несчастным видом произнес Гудинанд. — Лечь с женщиной — легко сказать! Интересно с кем? Все женщины в Констанции и на многие мили вокруг знают обо мне. Каждую девушку предупреждают обо мне родители. Ни одна женщина не рискнет забеременеть от меня и родить такого же больного ребенка. Даже мужчины и юноши избегают меня из боязни, что я заражу их. Мне пришлось бы отправиться очень далеко отсюда, чтобы с кем-нибудь подружиться или соблазнить какую-нибудь доверчивую женщину, а я не могу оставить больную мать.

— Акх, не стоит все усложнять, Гудинанд! В Констанции есть публичные дома. Там не возьмут слишком дорого…

— Ничего подобного! Все шлюхи отказывают мне: кто опасаясь от меня заразиться, а кто из страха, что я могу забиться в конвульсиях во время сношения и как-нибудь искалечить их. Моя единственная надежда — случайно встретиться с какой-нибудь девушкой или женщиной, которая только что приехала в город, и заслужить ее любовь — или, по крайней мере, добиться ее согласия, — прежде чем сплетники настроят ее против меня. Но странствующих женщин мало. И в любом случае я едва ли знаю, как к ним подступиться. Я так долго был один, что чувствую себя неловко и становлюсь косноязычным в обществе других людей. Я думал, что судьба сделала мне подарок, когда случайно встретил тебя.

Я некоторое время размышлял, и вы легко догадаетесь о чем, если я скажу вам, что веки мои стали тяжелыми-тяжелыми. Я решил кое-что предложить своему другу и покраснел от смущения. Пришлось напомнить себе: я уже давно поклялся, что никогда не стану подчиняться совести или тому, что в этом мире называют моралью. Кроме того, даже если я и руководствовался собственными эгоистическими побуждениями, самый фанатичный моралист не мог меня упрекнуть, ибо я собирался совершить доброе дело, раз подобное может излечить бедного Гудинанда от ужасного недуга.

Я сказал:

— Видишь ли, Гудинанд, в Констанцию совсем недавно прибыла одна молодая девушка, и я могу устроить так, что ты познакомишься с ней.

Он недоверчиво произнес:

— Да неужели? — Затем его лицо снова стало мрачным. — Но она, несомненно, услышит обо мне, прежде чем я успею…

— Я расскажу ей всю правду. И тебе не придется тратить время на продолжительное ухаживание или придумывать хитроумные планы обольщения. Она в любом случае не влюбится в тебя. Ибо поклялась, что вообще никогда ни в кого не влюбится. Но эта девушка с радостью ляжет с тобой и будет ложиться столько раз, сколько тебе понадобится, чтобы излечиться от падучей болезни.

— Что?! — воскликнул Гудинанд изумленно. — Но почему, во имя райских кущ, она сделает это?

— Во-первых, эта девушка не боится забеременеть. Лекарь уже давно сказал ей, что она никогда не понесет. Во-вторых, она сделает это, чтобы угодить мне.

— Что?! — снова воскликнул Гудинанд, теперь охваченный благоговейным трепетом. — Но почему?

— Да потому, что я твой друг, а она моя сестра. Моя сестра-близнец.

— Liufs Guth! — закричал Гудинанд. — Ты будешь играть роль сводника для своей сестры?!

— Да нет, ничего подобного мне не придется делать. Я уже нахваливал ей тебя все лето, поэтому сестра отлично знает обо всех твоих достоинствах. И она видела тебя, когда ты как-то провожал меня до дверей нашего дома, а потому уверена, что ты юноша привлекательный. А самое главное, она очень добрая, сердечная и, вне всяких сомнений, сделает все, чтобы облегчить твои страдания.

— Но как эта девушка могла видеть меня, если я не видел ее? Я даже не знал, Торн, что у тебя есть сестра. Как ее зовут?

— Ах… хм… Юхиза, — сказал я, ухватившись за первое женское имя, которое пришло мне в голову: в памяти всплыл разговор с caupo Диласом в Базилии. — Как и я, Юхиза подопечная старого Вайрда, которого ты видел. Наш наставник очень строг с ней. Сестре запрещено даже переступать порог дома, и она ожидает взаперти, когда придет время нам втроем уехать отсюда. Из окна своей комнаты на постоялом дворе она видела тебя. Однако теперь, пока Вайрд отсутствует, я нарушу его строгий запрет и устрою вам встречу. Юхиза не признается в этом поступке нашему телохранителю, и я тоже, так что мы сумеем сохранить тайну, ну, конечно, если ты не станешь болтать.

— Разумеется, не стану, — оцепенев, сказал Гудинанд. — Но… но, если она… если вы с ней двойняшки… то девушка еще совсем юная…

— Увы! — произнес я, издав меланхоличный вздох. — Не настолько, чтобы сохранить девственность. Видишь ли, бедняжке пришлось пережить трагическую любовь. Она влюбилась в одного из своих наставников… но он оказался изменником и женился на другой. Вот почему наш телохранитель держит Юхизу в такой строгости. Сердце моей сестры разбито, и она поклялась впредь никогда не влюбляться снова.

— Ну… — произнес Гудинанд в радостном предвкушении. — Может, и к лучшему, что твоя сестра не девственница, потому что она знает… хм… что делать.

— Я полагаю, знает. И она, должно быть, выступит в роли наставницы во время твоего посвящения, как ты это называешь. А впоследствии, когда твоя болезнь уйдет и ты сможешь иметь других женщин, ты станешь самым лучшим любовником.

— Liufs Guth, — прошептал Гудинанд себе под нос. А затем спросил: — Не то чтобы это имело значение, но… она хорошенькая?

Я пожал плечами:

— Разве способен брат правильно оценить сестру? Но вообще-то Юхиза — моя сестра-близнец, и люди говорят, что мы похожи друг на друга.

— А ты, разумеется, красив лицом. Ну… что я могу сказать, Торн? Если Юхиза действительно готова отнестись с такой добротой к совершенно незнакомому человеку, я могу только поблагодарить эту милую девушку и молиться за нее. И тебя тоже. И где же ты хочешь назначить встречу?

— Почему бы не прямо здесь, в этой рощице? — предложил я. — Здесь никто не подсмотрит. Может быть, это имеет какое-то значение — возможно, от этого лечение даже пойдет быстрее и успешней, — если вы с Юхизой ляжете на том месте, где я впервые увидел твои страдания. Кто знает? Может, этот приступ был твоим последним. Да, думаю, это должно произойти именно здесь. И вы двое, конечно, не захотите, чтобы я был поблизости. Поэтому я даже не стану приходить, чтобы представить тебе сестру. Я просто покажу Юхизе это место и пошлю ее сюда завтра вечером, в то время, когда мы с тобой обычно встречаемся.