Пушная торговля в районе Скалистых Гор включает в себя как обмен товарами, так и охоту на бобров. Сейчас на охоту отправились в общей сложности от пяти до шести сотен человек; часть из них выступила от Миссури, часть — из Санта-Фе. Эти в своём большинстве британцы и охотой промышляют обычно западнее гор, но они охотились и к востоку от гор, пока там не объявились американцы. Практически все отряды пользуются одинаковыми приёмами охоты. Охотятся при помощи капканов, основная цель — бобры. Что же касается торговли, то она целиком соединена с охотой…

Индейцы Скалистых Гор не возражают против нашей охоты, что, хоть и кажется странным, всё же вполне объяснимо, так как они постоянно получают подарки от охотничьих отрядов. Помимо этого, индейцы воруют у охотников лошадей и возвращают их за определённое вознаграждение, что является не такой уж малой статьёй дохода. Это стало настолько привычным, что никак не отражается на взаимоотношениях белых и индейцев. У индейцев, живущих на американской территории к западу от Скалистых Гор, никогда прежде не было капканов, поэтому они не ловили бобров. Более северные племена, то есть обитающие на британских землях, напротив, прекрасно оснащены капканами и являются прекрасными ловцами бобров, запасаясь шкурами для себя лично и для торговли с белыми. Это относится и к Воронам, которые теперь стали возражать против присутствия белых, но раньше не позволяли этого себе…

Среди наиболее крупных племён в районе Скалистых Гор можно выделить несколько. В первую очередь, Змеи, из которых мне известны три группы (Шошоны, Итаны, Команчи)… Во-вторых, Черноногие; они наиболее опасные и воинственные, ходят крупными отрядами против других индейцев, хорошо оснащены огнестрельным оружием, приобретённым у британцев. Черноногие — отменные трапперы, научились этому делу у британцев и от них же получили капканы… В-третьих, Плоскоголовые; они обитают на южных ветках реки Колумбия, всегда дружественны по отношению к гражданам США, никогда не убивали никого из них. Их не очень много, быть может человек пятьсот. В-четвёртых, Вороны, около пятисот семей, то есть 1000 воинов… Они не стыдятся воровать и запросто рассказывают об этом со всей откровенностью… Я видел у них в деревне около десяти тысяч лошадей… Дети учатся ездить верхом с раннего детства. Младенец переезжает с места на место, подвешенный в своей люльке к луке седла. Верхом же на лошадь ребёнок садится, едва научится сидеть вообще. В четыре года они все, независимо от пола, уже ездят верхом самостоятельно и хорошо правят лошадьми. В-пятых, Арапахи и Большебрюхие; это один и тот же народ, разговаривают на одном языке…

С уважением,

Ваш покорный слуга Вильям Гордон

Проткнутые носы

Война Проткнутых Носов поразила даже видавших виды военных людей. Майор Брисбин указывал в своём докладе: «Многие из опытных солдат сказали, что 1877 год был для них самым тяжёлым испытанием. Что касается моего личного мнения, то мне даже во время Гражданской войны не приходилось видеть столь опасной и трудной службы».

Чувства многих граждан к Проткнутым Носам были на редкость теплы. Вот как полковник Майлс описывал приём пленных индейцев в форте Кио: «Семьи офицеров и солдат, а также подразделение Пятой Пехоты, гражданские скауты и индейцы — все выстроились в линию на берегу Жёлтого Камня. Оркестр грянул «Слава вождю Жозефу»!”

Полковника Майлса называли героем, и крохотный городок, выросший близ форта Кио, даже был назван его именем. Майлс принялся устраивал пленных Проткнутых Носов в форте Кио и подготавливать всё необходимое для отправки их весной на северо-запад, согласно условиям достигнутого соглашения. Не получив никаких распоряжений по поводу своих письменных запросов, Майлс был уверен, что может отправить индейцев в их резервацию в Лапуай. Однако высшее руководство рассмотрело детали минувшей войны и пришло к заключению, что индейцы будут переселены в другое место. Ещё в июле 1877 года инспектор по делам индейцев Эрвин Ваткинс предложил выслать “недоговорных” Проткнутых Носов на Индейскую Территорию, в связи с тем что белые люди, пострадавшие в результате враждебных действий отдельных головорезов, были настроены весьма агрессивно по отношению к Проткнутым Носам. Тех же, которые подписали мирный договор до начала войны, намеревались превратить из охотников в фермеров, хотя большинство официальных лиц сомневалось в разумности интеграции индейцев в среду настоящих фермеров.

В ноябре большинство чиновников уже склонялось к мысли, что Проткнутых Носов надобно разместить в резервации Куапау возле Модоков. Генерал Шерман полагал, что это самое подходящее для них место, где «умеренным трудом они вполне смогли бы прокормить себя в мирных условиях. Но ни в Орегон, ни в Лапуай им нельзя возвращаться». Шерман знал, что Ховард и Майлс пообещали дикарям вернуть их в резервацию Лапуай весной 1878 года, но он придерживался мнения, что с мятежниками нужно обходиться строжайшим образом, иначе другие могут последовать их примеру. Отказываясь выполнить обещание Майлса и Ховарда, генералы Шеридан, Шерман и Терри заявили, что ни у Ховарда, ни у Майлса не было достаточно юридических прав обещать что-либо сдавшимся туземцам.

Как человек военный, Шерман не скрывал своего восхищения боевыми качествами Проткнутых Носов: «Закончилась одна из самых удивительных индейских войн. Индейцы проявили мужество, упорство и ловкость, перед которыми всем следовало бы склонить голову. Они не занимались скальпированием, отпускали пленных женщин, не занимались садистскими убийствами мирных жителей. Они дрались по всем правилам военного искусства, выставляя авангардные и арьергардные отряды, устраивая засады снайперов, воздвигая оборонительные сооружения».

Но никакое восхищение профессиональными воинскими качествами индейцев не притупило в Шеридане чувство опасности, связанное с возвращением дикарей на родную землю. Среди многих племен ещё слишком ясно проглядывалось беспокойство, и пламя восстаний могло разгореться внезапно с новой силой.

Министр внутренних дел Карл Шурц направил 1 ноября телеграмму, которой уведомлял Майлса о необходимости отправить Проткнутых Носов вниз по реке Жёлтый Камень в форт Бафорд, затем в форт Линкольн. От форта Кио до форта Бафорд было четыреста миль, а до форта Линкольн предстояло покрыть ещё четыреста. Вождь Жозеф узнал о решении военных властей лишь 16 ноября, прибыв в форт Линкольн. Первоначально Майлс также не догадался о планах Шеридана, так как до его сведения было доведено, что доставка продовольствия для пленников в форт Кио обошлась бы слишком дорого, поэтому их переправили в Линкольн. Но если бы Майлс знал наверняка о далеко идущих планах командования, он всё равно не смог бы ничего предпринять.

Майлс организовал фургонный обоз для передвижения мужчин и наиболее крепких женщин в сопровождении военного эскорта. Раненых, больных и детей он отправил по реке. Пароходы уже прекратили навигацию, поэтому пришлось дожидаться прибытия из города Ливингстон плоскодонок с зимними запасами для форта Кио. Майлс задействовал для переброски пленных в форт Бафорд четырнадцать плоскодонок. Посудины, слегка обрамлённые бортами, достигали тридцати двух футов в длину и восьми футов в ширину.

В распоряжение Фреда Бонда, одного из рулевых, попало двадцать два Проткнутых Носа, которым выдали сушёную солёную свинину, зелёный кофе, коричневый сахар, рис, муку. На дно лодки уложили камни, чтобы можно было разводить костёр.