Дверь палаты внезапно открылась, и на пороге возникла еще одна медсестра — брючки, шапочка, повязка, очки.

— Ваш ужин, — сказала она и втолкнула в палату столик, на котором стояли банки с градусниками.

Эту и близко нельзя было ставить в шеренгу, отплясывающую канкан. Она торчала бы там как жираф над ладными зебрами. Голубые брючки доходили ей только до щиколоток, а рукава блузки и близко не приближались к запястьям.

— Это Марина, — сказал я зачем-то вновь прибывшей медсестре.

— Ну-ну, — стервозно усмехнулась она. — Швартовая группа.

— Баковая, — поправил я. — На флоте своя терминология.

Марина продолжала грызть мою руку, как оголодавшая собака кость.

— Воды, — попросил с кровати Ильич умирающим голосом.

— Не твой стиль, — кивнул я на костюмчик Беды.

— Эта лошадь сперла из сестринской самый большой размер, — поджала губы Элка. — Хватит ее тискать!

Мне надоело, что Марина слюнявит мой локоть, и я слегка пихнул ее в бок. Она ослабила хватку.

— А как же твой фирменный выстрел в спину? — прошипел я ей в ухо. — Побоялась шуметь? Что в шприце?

— Морфий — подсказала Беда. — Очень большая доза. От такой и слон копыта откинет.

Ильич взвыл на кровати.

— Петька, это она, она, она!!!

— Да вижу я, что она!

— Она же в школу устроилась недели три назад, как раз, когда на меня началась охота. Только почему она грохнула не меня, а…

— Она не знала, кого должна убивать. Ей давали задание убрать того, у кого маячок.

— У кого что?! — простонал Ильич.

— Маячок. — Я вытащил из кармана Марины маленький радиоприемник, почти такой же, как я купил на рынке. — Она не знала, кого должна убить. И не знала, где спрятан этот маячок.

— А где он спрятан? — перешел на шепот Ильич.

— В твоем мобильном!

— Черт! — заорал Троцкий, как резаный. — Элка, ты это знала и подсунула мне мобильник?! Черт!!! Она могла меня убить! — Он выхватил из нагрудного кармана телефон и отшвырнул его к стенке.

— Не надо разбрасывать доказательства, — Элка подняла телефон, подняла шприц и осторожно положила их рядом на столик.

Марина перестала кусаться и женственно обвисла в моих руках.

— Перестань ее тискать, — прошипела Беда. — Ты и так мне опять все испортил! Если бы не ты, я поймала бы убийцу сама! Грибанов и физрук погибли, потому что к ним случайно попал телефон. Ленка тоже чуть не погибла, напялив мою дубленку, в кармане которой лежал мобильник. Скажи, дрянь, — обратилась она к Марине, — каждый раз, когда заказчик понимал, что погиб случайный человек, он платил тебе заново?!

Марина промолчала. Мне до жути надоело ее держать, но я не очень хорошо представлял, что делать дальше. Кажется, придется прибегнуть к помощи милиции. Я оттолкнул от себя Марину, она безвольно упала в кресло как тряпичная кукла и уставилась в какую-то точку в полу.

— Петька, убери ее от меня! — Ильич забился в угол кровати, прижавшись к стенке, как истеричный ребенок. — Позови милицию! Охрану! Делай что-нибудь!

Я взял телефон со стола.

— А я слышала ваш разговор в спортзале! — вдруг хвастливо заявила Элка.

— И как это тебе удалось? — вяло поинтересовался я, набирая номер районного отделения милиции.

— Ильич, когда яблоки брал, сказал, что пойдет в спортзал жирок растрясти, а там душевая есть! Я ведь тоже караулила, не придут ли его убивать, ну и спряталась там. А тут ввалился ты и устроил такое гестапо, что я диву далась. Откуда ты узнал про маячок?!

— Есть источник, — усмехнулся я и сбился, набирая номер.

— Говорила тебе, Бизя, по «откатам» давно нужно нанести хороший удар. Глядишь, такие, как наш Троцкий, и задумались бы, стоит ли уводить деньги таким способом!

— Дура ты, — сказал я и опять сбился.

— Сам дурак, — удивила меня Беда детсадовской простотой ответа.

Я дождался первого гудка в трубке, но нажал отбой. Я подумал, что есть вопрос, задать который я должен лично и ответ получить прямо сейчас.

— Скажи, Марина, как ты нашла в моем сарае оружие и почему все решила свалить на меня?!

Марина молчала, уставившись в одну точку. Она решила играть в молчанку, и у меня не было ни одной идеи, как ее разговорить.

— Я знаю, Глеб, — простонал Ильич из своего кроватного рая. — Я знаю! Она, когда только устроилась, я ее клеить начал. Ну, коньячком в своем кабинете угощать, то, се… Короче, она, наверное, виды на тебя имела… потому что много о тебе расспрашивала. Ну, я и ляпнул, что ты крутой и вообще, темная лошадка, суперагент, твою мать! Ляпнул, что «ствол» у тебя имеется и ты мой личный телохранитель!

— Откуда ты знал про оружие?

— Да не знал я! Похвастался просто, приврал, вот и… попал…ть!

— Только кретин будет хранить пистолет под гнилой половицей! — ухмыльнулась Беда и сняла с лица идиотскую повязку. — Сарай-то был открыт в тот день, все это видели. А тут и землетряс, и прочие благоприятные обстоятельства. Даже Женька, о существовании которого эта дрянь не подозревала, вылез в окно, чтобы пописать. Она зашла в сарай, устроила там разгром, нашла оружие, сделала свое дело, и успела подсунуть оружие обратно в сарай, пока Возлюбленный трясся за сугробом, пережидая толчки. Он ведь и после толчков там какое-то время сидел! На нее же и внимания-то особо никто не обратил, что она ходила туда-сюда, своя же.

— Петька, звони охране, звони в милицию, делай же что-нибудь! — Ильич схватился за сердце.

Я снова начал тыкать кнопки на мобильнике.

И тут… градусники зазвенели в банках.

Мелко, противно, тревожно.

Как по команде мы уставились на них. Даже Марина оторвала взгляд от пола и вперилась взглядом в букеты термометров, стоявших на столике, который вкатила Беда.

— Алтайские боги, — пробормотала Элка.

— Без паники, — сказал я и схватил Марину за руку.

— Караул, — прошептал Ильич из своего убежища и зачем-то натянул одеяло на голову.

Градусники зазвенели сильнее, к ним присоединилась посуда на тумбочке.

— Ничего, — попытался я всех успокоить, — потрясет немного и перестанет. Все-таки мы находимся в центре тектонической плиты и разрушительных землетрясений…

— Не знаю, не знаю, — перебила Беда. — Здание очень старое…

— Здание старое! — заорал Ильич, стремительно выскочил из палаты и убежал с одеялом на голове. Будто он сегодня еще не набегался!

— Я не хочу умирать в руинах, — сказала Марина и подняла на меня большие голубые глаза. А я подумал — чем землетряс хуже беговой дорожки? Может быть, у меня есть шанс ее разговорить.