— Бог мой! Неужели это имеет для них какое-то значение, Хэммонд? — ужаснулся Лоуренс. Китайский язык, несмотря на все усилия, оставался для него книгой за семью печатями. Держать экзамен перед человеком, изучавшим иероглифы с детства?

— Не беспокойтесь, я просто шучу, — утешил его Лю Бао. — Если уж Лун Тен Сян захочет, чтобы его спутником оставался неграмотный варвар, никто не сможет противоречить ему.

— Эпитет, которым он вас наградил, — тоже шутка, — смущенно добавил Хэммонд к своему переводу.

— По их меркам, я и есть неграмотный варвар. Я не настолько глуп, чтобы притворяться, будто это не так, — сказал Лоуренс и добавил, обращаясь к Лю Бао: — Если бы только те, кто ведет с нами переговоры, придерживались вашего мнения, сэр, — но они твердо стоят на том, что спутником селестиала может быть только родственник императора.

— Если дракон никого другого не хочет, им придется смириться, — заверил его Лю Бао. — Почему бы императору не усыновить вас? Это всем бы спасло лицо.

Лоуренс отнесся к этому как к очередной шутке, но Хэммонд так и впился глазами в китайца.

— Такое предложение действительно могут рассмотреть, сэр?

Лю Бао, пожав плечами, снова наполнил чаши вином.

— Почему бы и нет? У императора трое сыновей, и поминальные обряды есть кому исполнять — но лишний тоже не помешает.

— Вы в самом деле хотите внести это на рассмотрение? — спросил Лоуренс Хэммонда, когда они нетвердой походкой брели к своим паланкинам.

— Да, если вы позволите. Идея, конечно, необычная, но ведь ее можно представить как пустую формальность. Право же, — продолжал дипломат с растущим энтузиазмом, — это решает все аспекты нашей проблемы. Китайцы вряд ли станут объявлять войну нации, связанной с ними столь тесными узами, зато торговля с ней станет прямо-таки благим делом.

Лоуренс хорошо себе представлял, что скажет его родной отец по этому поводу.

— Если вы находите эту мысль осуществимой, я не стану препятствовать. — Вряд ли красная ваза сможет умиротворить лорда Эллендейла, когда он узнает, что его сын, как найденыш, обзавелся приемным отцом — будь тот хоть китайским императором.

— Им пришлось бы туго, если б не мы. — Чашку чая Райли принял куда охотнее, чем тарелку с рисовой кашей. — В жизни такого не видел: флотилия из двадцати кораблей и два дракона в придачу. Одни лишь джонки, конечно, наполовину меньше фрегатов, но у китайцев и военные корабли такие же. Сами виноваты — зачем позволили пиратам так обнаглеть?

— Но их адмирал показался мне человеком разумным, — вставил Стаунтон. — Не у всякого достало бы духу позволить спасти себя.

— Дурак бы он был, утонув по собственной воле, — не столь великодушно заметил Райли.

Они прибыли в столицу прямо с корабля и уже успели выслушать поразивший их рассказ о битве на острове. Пришел черед их собственных приключений в Китайском море. Через неделю после выхода из Макао они встретили китайский военный флот, пытавшийся усмирить огромную банду пиратов. Те, обосновавшись на островах Чжоушань, грабили как местные, так и западные суда.

— Но тут подоспели мы, и дело решилось, — продолжал Райли. — На пиратских драконах огнестрельного оружия не было — с них стреляли из луков, можете вы в это поверить? И снизились они так, что мы бы даже из мушкетов не промахнулись, не говоря уж о перечницах. Отведав перца, они мигом улепетнули, и мы одним бортовым залпом потопили целых три джонки.

— Не говорил ли адмирал, как он намерен доложить об этом сражении? — спросил Хэммонд Стаунтона.

— Нет, он лишь рассыпался в благодарностях. И поднялся к нам на борт, что можно считать уступкой с его стороны.

— Эта уступка позволила ему хорошо рассмотреть наши пушки, — заметил Райли. — Как бы там ни было, мы проводили его до порта и двинулись дальше. «Верность» теперь бросила якорь в Тяньцзине. Как по-вашему, скоро ли мы сможем отчалить?

— Не хотелось бы искушать судьбу, но, возможно, и скоро, — ответил Хэммонд. — Император все еще охотится в своей северной резиденции, и пройдут недели, прежде чем он вернется в Летний Дворец. К этому времени я попытаюсь добиться аудиенции. Я уже внес предложение об усыновлении, о котором писал вам, сэр, — сказал он Стаунтону. — У него нашлись и другие сторонники, помимо принца Миньнина — и я очень надеюсь, что их число возрастет после услуги, которую вы им оказали.

— Стоянка вызывает какие-то затруднения? — с беспокойством спросил Лоуренс.

— Пока нет, но провизия здесь дороже, чем я представлял. Солониной они не торгуют, а за свежее мясо дерут безбожно. Мы кормим людей рыбой и курятиной.

— Мы уже превысили свой бюджет? — Лоуренс с запозданием пожалел о своих покупках. — Я тоже изрядно поиздержался, но немного золота еще сохранил. Они охотно возьмут его, удостоверившись, что оно настоящее.

— Спасибо, Лоуренс, но я не собираюсь вас грабить. До этого мы пока не дошли. Я просто прикидываю, как мы пойдем обратно — нам ведь дракона придется кормить, так?

Лоуренс ответил уклончиво и предоставил Хэммонду вести разговор.

После завтрака Шун Кай сообщил, что вечером в честь новоприбывших состоится театральное представление.

— Я слетаю к Цянь, Лоуренс, — сказал Отчаянный, заглянув в комнату, где капитан обдумывал свой туалет. — Ты тоже куда-то собираешься, да?

После ночной атаки его заботливость не знала пределов. Он старался не оставлять Лоуренса без присмотра, изводил подозрениями слуг и предлагал, чтобы при капитане неотлучно дежурили пять авиаторов. Доспехи, которые нарисовал он в своей песочнице, вполне сгодились бы для эпохи крестовых походов.

— Нет, не волнуйся. Я всего лишь пытаюсь сделать себя презентабельным. Передай Цянь поклон от меня. Ты надолго? Нам сегодня нельзя опаздывать — спектакль дают в нашу честь.

— Нет, я скоро. — Отчаянный сдержал слово и вернулся всего час спустя. Жабо у него трепетало от сдерживаемого волнения, в когтях он держал длинный и узкий сверток.

Лоуренс по его просьбе вышел во двор, и Отчаянный вручил ему свою ношу — вернее, сунул. Растерянный капитан развернул шелковую обертку, раскрыл лакированный футляр. На желтой шелковой подушке лежала сабля и ножны к ней. Лоуренс взял ее в руки. Прекрасно уравновешенный клинок, широкий у основания, изогнутый и обоюдоострый на конце, переливался, как хорошая дамасская сталь. На тыльной его стороне имелись два желобка для стока крови.

Рукоять, обтянутую черной кожей морского ската, украшали позолоченные накладки, бусины, мелкий жемчуг. Гарда представляла собой золотую драконью голову с сапфирами вместо глаз. Черные лакированные ножны с крепкими шелковыми шнурами скреплялись позолоченными железными обручами. Лоуренс снял с пояса собственную верную, но небогатую саблю и прицепил новую.

— Ну как, подходит она тебе? — беспокойно спросил Отчаянный.