А едва вынырнув из него, увидели двух всадников. Своих.

– Трогус!

– Это германцы, кентурион! Сотни полторы!

И там пока что дерутся!

Молодец. Десяток слов – и полная информация. Что ж, раз поместье еще держится, значит, вопрос решен. Надо действовать.

Из-за поворота уже появились всадники, над которыми развевался красный флажок турмы, рядом тускло блестела «открытая ладонь» штандарта шестой кентурии.

– Расчехлить щиты! – скомандовал Черепанов. – Приготовиться к бою. Прежним порядком – за мной! Бегом марш!

Кентурия свернула с дороги на сжатое поле.

Риск, да. Но если под прикрытием дыма удастся подобраться достаточно быстро и ударить внезапно…

Чертова земля раскисла, копыта чавкали по грязи, пехоте приходилось еще тяжелее, но никто не жаловался. Легионеры бежали молча, в ногу, как на тренировках. Время от времени кто-то кашлял: от гари першило в горле. Ничего, миля – это немного.

– Вразнобой, – негромко скомандовал опцион, когда кентурия по деревянному мосту пересекла разбухшую после дождя речушку.

Шум со стороны усадьбы был уже отлично слышен.

– Стой, – скомандовал Черепанов. – Лишнее барахло оставить здесь. Опцион, оставишь пару человек – присмотреть. Кентурия… К бою… Стройсь!

Слитное, четкое движение – и все готово. Каждый четко знал свое место.

– Слушай меня! – Черепанов привстал на стременах. – Это германцы. Они умеют драться, но мы умеем лучше. К тому же они устали, а мы – нет. Главное, парни, – держать строй. Не рассыпаться. Щиты плотнее, колоть чаще. Вместе мы – сила! Всадники – в драку не лезть. До моей команды. Ждать здесь. Трогус, ты понял? Только когда услышите сигнал. Но когда услышите,– рвите так, чтобы воздух трещал! Мы их побьем, парни! Стопчем! Мы – армия Рима, а они всего лишь варвары! Мы побьем их, я уверен! – И добавил после небольшой паузы, веско: – Кто побежит, зарублю собственноручно. Обещаю.

Оратор из Черепанова был никакой, но в кентурии все знали: Череп слово держит.

– Глотку раньше времени не драть, – продолжал он. – Идти молча. И грянуть по моему сигналу всем разом! Так, чтоб у вшивых германцев в кишках перевернулось! Вы умеете, я знаю! Сигнифер! Твое дело – не рубиться, а держать штандарт! Понял, Мелантий? А вы, парни, присмотрите за ним: он бешеный, я его знаю! Ему бы только дорваться. – В строю раздались смешки. – Он бешеный, – повторил Геннадий. – И я тоже. И все вы! Понятно? Покажем этой косматой сволочи, что такое ярость римлян! Порвем их в ветошь! Выжмем из них масло! Легионеры – вперед!

И, развернув коня, Геннадий послал его в дым.

Усадьба была ограждена стеной, но бой шел уже внутри. На вытоптанных грядках салата и моркови валялись трупы. Главным образом – местных вилланов.

Когда ровный строй легионеров показался из дымной пелены, дело уже близилось к развязке: лишь кое-где еще слышались стук и звон, в основном же – победоносный рык победителей и жалобные вопли побежденных.

Дозоров варвары не выставили – серьезная ошибка. В результате двигавшаяся быстрым шагом кентурия успела одолеть почти половину расстояния, прежде чем римлян заметили. Легионеры двигались быстрым шагом, компактной группой, четырьмя плотными шеренгами. Сам Черепанов придержал коня и ехал теперь позади, за четвертой шеренгой. В пятнадцати метрах перед ним мерно раскачивалась обрамленная бронзовым венком «открытая ладонь».

Их заметили. Кто-то из варваров истошно заорал. И сразу из усадьбы, топоча по валяющимся на земле обломкам ворот, повалили варвары.

Неорганизованная разъяренная толпа. Всадники вырывались вперед, обгоняя пеших. Но и пешие не очень-то отставали от всадников. Бородатые морды, оскаленные рты, выкаченные глаза… За время путешествия с Плавтом Черепанов не единожды бился с варварами… Но это было что-то новенькое. То есть варвары оставались варварами, а дезорганизованная толпа – дезорганизованной толпой: каждый – сам по себе. Но вместе с тем это была единая сила, объединенная одним цементирующим порывом: бешеной яростью. И эта ярость валом катилась впереди пестрой толпы, обгоняя и несущихся огромными прыжками пеших, и нахлестывающих коней всадников…

За секунду до того, как этот незримый вал накрыл его когорту, Черепанов привстал на стременах, набрал в грудь воздуха и издал совершенно нечеловеческий рев. Его московский сэнсэй был бы доволен. Отличный ки-ай. Но в данном случае важнее было, что рык кентуриона был подобен взрыву капсюля, от которого рванул основной заряд.

– Бар-ра! – инфернально грохнула кентурия. И этот боевой клич сшиб волну варварской ярости. А на самих варваров хлынул дождь дротиков. Кто-то полетел на землю, чей-то раненый конь повалился с отчаянным ржанием…

– Бар-ра!

Первые всадники, орущие, размахивающие копьями и топорами на длинных ручках, навалились на кентурию. Их приняли на копья. Никто не дрогнул.

Обнажив на всякий случай длинный кавалерийский меч-спату, Черепанов наблюдал.

– Строй, держать строй! – закричал опцион Гай Ингенс. – Бей, волки! Марш-марш!

И шеренги, замешкавшиеся на мгновение, снова двинулись. Большие римские скутумы с хрустом и звоном встречали вражеское железо, копья ходили между щитами, как иглы гигантской швейной машины: протыкая живых, прикалывая раненых. Людей, коней…

Какой-то варвар выпрыгнул из седла – прямо на головы второй шеренге. Ревя, как бешеный, он махнул топором – раз, другой (лезвие застряло в чьей-то лорике. И тут же кто-то сунул германцу под мышку короткий клинок гладия).

Варваров было не так уж много. Но все же раза в полтора больше, чем легионеров. Теперь Черепанов мог более или менее точно оценить их численность, поскольку все были на виду. Вряд ли кто-то из германцев, способных драться, стал бы отсиживаться в поместье. Дюжины полторы самых прытких всадников уже получили свое. Их лошади унеслись прочь, а сами они легли под ноги легионеров.

Римляне двигались вперед. И когда масса врагов обрушилась на первую шеренгу, никто не выказал слабости, никто не побежал. Возможно, потому, что каждый чувствовал спиной присутствие кентуриона. Но скорее всего, солдаты наконец ощутили вкус боя. И поняли, что варваров можно бить. Что, несмотря на выкаченные глаза и пену изо рта, германцы тоже смертны. Хотя для того, чтобы свалить варвара, мало проткнуть его копьем. Черепанов видел, как здоровенный бородач, продырявленный в двух местах, с диким воплем всадил копье в щит легионера с такой силой, что пробил и щит, и лорику, и самого легионера насквозь, так что наконечник выскочил у бедняги между лопаток. Легионер упал, но его сосед вогнал короткий клинок в толстую грязную шею варвара, и тот рухнул, а брешь в шеренге сомкнулась.

И все-таки врагов было больше. И дрались они с куда большей энергией, чем римляне. Хотя те только-только вступили в бой, а германцы уже успели досыта навоеваться. И в какой-то момент чаша весов начала клониться в сторону врага. Первая шеренга, изрядно поредевшая, остановилась. Строй потерял четкость. Минута – и первая и вторая шеренги смешались. Гастаты из второй, ловко орудовавшие копьями на дистанции, вынуждены были взяться за мечи.