кончике листа. Вздрагивало, томило. И оборвалось. Захлестнуло всё вокруг подрагивающей лавиной рвущего на части, острого, как лезвие кинжала, наслаждения. Пронизало тело и схлынуло, забрав все силы.

Млада со всхлипом хватанула воздух. Послушно выгнулась под чуткой ладонью Хальвдана. Эхом прокатился её вскрик между деревьев.

Холодили пальцы вырванные с корнями пучки травы, щекотал ноздри пряный, душный запах.

Хальвдан пророкотал что-то глухо, крепко обхватил Младу за талию, рванулся последний раз и замер. А затем прижал её к прохладной земле, провёл губами по плечу, легонько прихватывая кожу, коснулся отчаянно бьющейся на шее жилки.

— Скажи, что ты всегда будешь моей. Млада…

Она крепче сжала Хальвдана коленями, провела кончиками пальцев по влажной спине между лопаток, чувствуя выпуклые длинные шрамы. Сколько раз она могла потерять его. И раз от раза понимала: она не может лишиться мужчины, что стал для неё дороже жизни.

— Буду… Всегда.

После они лежали на освещённом луной берегу, грея друг друга объятиями. Воздух к ночи отсырел и стал прохладным, но Млада не чувствовала ничего, кроме рук Хальвдана, что бережно ласкали её, не оставляя без внимания, кажется, ни одного, даже самого укромного места на теле. И он шептал что-то на своем рокочущем языке. Млада не понимала и в то же время понимала его. От прикосновений воеводы внутри одна за другой поднимались раскалённые волны желания. Не всегда удавалось с ними совладать, а потому они с верегом любились ещё не раз почти до полного изнеможения. И лишь когда ночное око побледнело, голос праздника стих, а над рощей на другом берегу занялся рассвет, Млада вспомнила, что пора бы возвращаться в деревню. Волхв должен провести над ней обряд Раскрытия. Опоздать будет вовсе нехорошо.

Отложив этот миг ещё немного, она, наконец, потянулась за рубахой.

— Нам нужно идти.

Хальвдан недовольно прорычал что-то на верегском, но возражать не стал. Только, схватив за запястья, придавил Младу своим телом и поцеловал напоследок так тягуче и жарко, что все мысли напрочь вылетели из головы и пришлось снова соображать, зачем в руках платье и куда она, глупая, собралась, если здесь так хорошо.

Украдкой она поглядывала на верега, пока тот одевался, не веря, что этот мужчина отныне принадлежит ей. И чувствовала себя девчонкой, за плечами у которой нет ничего более весомого, чем прошедшая ночь. На душе было несказанно легко.

Но чем ближе они с Хальвданом подходили к деревне, тем сильнее разрасталась в груди тревога. Млада крепче сжала ладонь воеводы, а тот глянул на неё.

— Я буду с тобой, что бы ни случилось. Уверен, Богша знает, что делает.

У неё же такой уверенности вовсе не было. Кто знает, что случится во время обряда, и сможет ли волхв провести его, как подобает. Он сам сказал, что никогда до того Воинов не встречал.

— Надеюсь, я не сойду с ума, — невесело усмехнулась она.

Если раньше Младе было всё равно, что с ней станет, то теперь она вдруг будто бы проросла корнями в этой жизни — попробуй выдери.

В доме Богши еще никто не спал, но и радости от прошедшего праздника здесь не ощущалось. За столом собрались сам волхв и Ружа, напротив них сидела Цветана, пытаясь не пустить на лицо неуместную улыбку, а рядом с ней — Рогл. Вид у мальчишки был крайне виноватый, но стоило ему посмотреть на девушку, что под столом тайком касалась пальцами его руки, как его чёрные глаза будто бы светлели. Ведана, стоящая у него за спиной, точно коршуница, недобро поглядывала на хозяина дома, который, судя по лицу, был не в самом благостном расположении духа. Видно, только что между ними утих яростный спор. Млада тут же догадалась, что случилось, но ни единого проблеска совести за разрушенные отцовские надежды не промелькнуло внутри. Только колыхнулась шалая радость за вельдчонка, который сегодня не упустил своего. А кто скажет, что он не достоин дочки волхва, пусть с ней на кулаках сойдется, чтобы правоту свою доказать.

Богша мрачно оглядел Хальвдана, посмотрел на Младу и их сцепленные руки. Медленно он провёл ладонью по бороде и громко вздохнул. Ружа опасливо покосилась на него. Тяжёлое молчание длилось недолго.

— Значит, обручила вас Семарглова ночь… — наконец произнёс волхв. — И этих тоже, — он кивнул на Цветану с Роглом. — Что ж, не мне с Богами спорить. Хоть и не того я хотел.

— Не серчай, Богша, — примирительно улыбнулся воевода. — Дочка твоя всем хороша, да не про меня.

— Да куда уж мне серчать. Лада, что вас свела, думается, мудрее меня.

Хозяин дома покривился. Но как бы ему ни хотелось высказать Хальвдану негодование, а права он такого не имел. Как бы ни была сильна воля родителей, а всё одно свершилось так, как сердце подсказало. Теперь хоть лютуй, хоть не лютуй — ничего не поправишь.

Волхв глянул в открытую дверь и, оперевшись ладонями о стол, поднялся.

— Ты готова? — посмотрел он на Младу. — Рассвет разгорается. Пора на капище идти.

Млада обвела взглядом всех.

— Что делать нужно, всё сделаю. Но и ты под погибель меня не подведи. Мне теперь сильно жить хочется.

Краем глаза она заметила, как слегка, пытаясь не обидеть вновь задетых отцовских чувств, улыбнулся Хальвдан. Он провёл большим пальцем по ладони Млады и на миг стиснул крепче.

Богша, будто ничего и не заметил, невозмутимо вышел из-за стола и направился в сени.

— Обряд проведу, как предки мои меня учили. И уж вредить тебе я вовсе не думаю.

Вслед за ним потянулись и остальные, но волхв обернулся и остановил их жестом.

— Останьтесь. Они пойдут вдвоём, — тихо пояснила Ружа.

Рогл и Ведана послушно опустились на лавку. Млада последний раз взглянула на Хальвдана: тот коротко прижался к её пальцам губами и нехотя отпустил. За Богшей Млада вышла во двор, залитый бледным ещё светом и вместе они направились насквозь через спящую деревню к густой роще, которая встретила их умиротворённой тишиной. Словно не буйствовало еще недавно повсюду здесь разудалое веселье.

Деревья разошлись в стороны, открывая взору обширную поляну и невысокий холм, на котором, обнесённое любовно сработанным тыном, раскинулось миртское капище.

Глава 14

Все капища кажутся одинаковыми, но, коль присмотреться, у каждого племени оно своё. Каждый народ чтит одного Бога больше других и считает своим покровителем. К нему обращаются чаще, и самые лучшие да богатые жертвы возносятся у его идола.

В серёдке миртского капища, окружённый другими Богами, стоял Велес. Кто знает, когда племя, много веков