Итак, собранная по сусекам Ласдененская группа топталась на месте, не в силах преодолеть упорное сопротивление противника. Штаб фронта негодовал, совершенно недвусмысленно выражая свое недовольство. Сверху постоянно сыпались напоминания, упреки, требования. Сиверс заметно нервничал.

В конце января стали поступать тревожные сигналы. На левом фланге, к примеру, немцы полностью перекрыли разведчикам 57-й дивизии доступ в большой Иоганнисбургский лес, лежавший очень близко к авангарду. О том же доносил и командир 48-го Донского казачьего полка, обеспечивавшего крайний левый фланг армии. Казачьи разъезды, прежде подходившие к опушкам лесов к юго-западу от Иоганнисбурга совершенно свободно, теперь встречали здесь плотный ружейный и пулеметный огонь.

На боевых участках 26-го корпуса и в левофланговой дивизии 20-го корпуса неприятель заметно усилил бдительность, непрерывно, по ночам, освещая ракетами подступы к своим позициям. Почти всюду немцы прекратили обычные работы по усилению заграждений и чистке окопов от снега. А командир 3-го корпуса донес, что в дневном бою в Шореллерском лесу в районе Ласденена им взяты пленные из состава 5-й гвардейской пехотной бригады, которой раньше здесь отродясь не было. Те показали, что, кроме их части, в этом районе находятся подразделения 21-го немецкого корпуса. Кроме того, со дня на день там ожидается крупное пополнение, перед которым стоит задача – изгнать русских за пределы Восточной Пруссии.

Словом, все говорило о намерении немцев провести столь излюбленную ими операцию по двойному обходу. Будберг не замедлил изложить свои умозаключения командующему армией. Но тот лишь добродушно посмеялся:

– У вас богатое воображение, господин барон. С его помощью вы успешно наполняете немецкими войсками те леса, где их нет и быть не может. В настоящее время на нашем фронте нельзя ожидать каких-либо серьезных активных операций неприятеля. Даже если с его стороны и были признаки некоторого оживления на флангах, это может быть лишь искусной демонстрацией, призванной отвлечь внимание нашего командования и наши резервы от главнейшего теперь для немцев Завислинского театра военных действий.

Сиверс понизил голос, избрав более строгий тон:

– И впредь попрошу вас, ваше превосходительство, и всех начальников отделений, посылающих срочные донесения в штаб фронта, указывать в сводках исключительно проверенные данные. Не следует допускать в них такие сомнительные и туманные выводы и предположения, которые могут вызвать совершенно излишнюю тревогу.

Непробиваемый упрямец! Не заботят его ни свежие германские части на флангах, ни растянутое и совершенно безрезервное расположение своей армии, еще сильнее расползшейся и ослабленной с начала Ласдененской операции. Армейского резерва не было и в помине, в 3-м Сибирском корпусе имелся резерв из шести батальонов, а в 3-м армейском – лишь один батальон резерва.

Единственное, с чем генерал Сиверс соизволил-таки согласиться, – это утвердить приказ начальнику 57-й дивизии генералу Омельяновичу-Павленко[83]подтянуть к Иоганнисбургу третий полк его дивизии и произвести усиленную разведку в направлении на Ружаны в глубь леса, лежащего перед фронтом и левым флангом Иоганнисбургского отряда.

Когда немцы перешли здесь к решительным действиям, командующий армией вернулся в штаб лишь поздно вечером. А пока его не было, Будберг счел необходимым принять некоторые предупредительные меры, приказав начальнику этапно-хозяйственного отдела приготовить к немедленной эвакуации на линию реки Неман все базисные армейские учреждения и склады, а начальнику санитарной части – вывезти из госпиталей Лыка и Гольдапа находящихся там больных и раненых.

Одновременно генералу Бржозовскому было направлено распоряжение подготовить экстренное снятие и отправку в Осовец всех осадных батарей у Летцена. Для прикрытия этой операции, а также облегчения вывоза больших снарядных комплектов разрешил ему наутро начать усиленную бомбардировку Папроткерских высот и вести ее на протяжении всего следующего дня.

Сиверсу, понятное дело, пришлось доложить обо всех принятых мерах. Умолчал барон лишь о приказе, отданном генералу Бржозовскому. Просто не успел до него дойти, поскольку с первых же слов рапорта командующий насупил брови, недовольно заметив:

– Не слишком ли торопитесь, барон? Считаю, что сделанные вами распоряжения не в достаточной мере обоснованы и уж очень поспешны.

Со свойственной ему горячностью Будберг в очередной раз принялся доказывать свою правоту:

– Нас обходят с флангов, ваше превосходительство! Для противодействия этому маневру у нас нет никаких средств. Мы не можем своевременно собрать хоть какие-то резервы за счет ослабления корпусов. При столь растянутом фронте, какой мы имеем и при полном прекращении сообщений по заваленным снегом дорогам на одно только передвижение таких резервов к флангам для занятия там уступного положения против обходных неприятельских частей потребуется несколько дней. За такой срок неприятельские обходы будут уже завершены, и все наши контрмеры окажутся напрасными.

– И что же вы предлагаете?

В голосе Сиверса по-прежнему звучал упрямый скепсис. И все же Будберг попробовал в очередной раз донести до начальника свою точку зрения:

– В данное время и при данных условиях в нашем распоряжении остается, как я полагаю, лишь один способ противодействия. Это подготовка всей армии к немедленному и быстрому отходу на восток для вывода ее из-под занесенных над нею фланговых ударов и занятия нового фронта, безопасного от обходов. Попутно требуется накапливать на наших флангах сильные резервы для последующего наступательного контрманевра. Считаю, что такое отступление должно быть произведено немедленно, с временной остановкой на линии Вержболово-Сувалки-Августов. А если того потребует обстановка, то и с дальнейшим отходом на заранее укрепленные позиции перед рекой Неман от Козлово-Рудских лесов и далее по линии озер к Августовскому лесу и к Августову. Одновременно требуется испросить у главнокомандующего подкрепления для нашего правого обнаженного фланга путем переброски на Ковенское направление одного корпуса из фронтовых резервов и сосредоточения частей 12-й армии к нашему левому флангу для подготовки к удару во фланг и тыл немецких войск, наступающих на Иоганнисбург.

Положив руки на стол, Сиверс расслабленно откинулся на спинку кресла, словно хотел отгородиться этим огромным столом от своего начальника штаба и его «бредовых» идей. Они сидели в кабинете генерала, в одном из особняков Маркграбова, занятого под штаб. Тихо тикали часы на стене. За дверью слышались негромкие разговоры и неторопливые шаги офицеров. Спокойная, вполне мирная обстановка… В отличие от того безумия, что творилось в настоящий момент под Иоганнисбургом и вот-вот должно разразиться под Ласдененом, а после охватить весь фронт.