Как же возрождалась высокая мода в этих условиях? В 1945 году Парижский синдикат высокой моды организовал передвижную выставку, на которой демонстрировались куклы в нарядах от самых известных парижских кутюрье. Этот формат был избран отчасти потому, что крошечные кукольные наряды требовали очень мало материала. Миниатюрные костюмы были не просто очень симпатичны: команда художников, в частности Кристиан Берар и Жан Кокто, воссоздали привлекательный и яркий стиль довоенной модной иллюстрации и фотографии. Напоминая о вкладе Франции в развитие цивилизации, каталог выставки включал в себя многочисленные репродукции французских живописных и графических работ, связанных с искусством моды.

Послание было недвусмысленным. Оно гласило: «Франция серьезно пострадала от войны и оккупации. Она с большим трудом восстанавливает ресурсы, чтобы обеспечить хотя бы свои собственные нужды. Но ее творческий гений невредим». Вероятно, опасаясь враждебной реакции, французский посланник в Лондоне предварил открытие там выставки словами: «Мне хотелось бы предупредить возможное непонимание со стороны тех, кто собирается увидеть эти проявления роскоши. Эти прекрасные вещи – любовный труд парижских швей, которые шили их замерзшими пальцами посреди голодающего города». По его словам, это тоже может считаться формой «сопротивления»[481]. «Театр моды» демонстрировался в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, Копенгагене, Барселоне и других городах; турне частично финансировалось американскими гуманитарными институциями. Мероприятие способствовало возвращению парижской моды на международный рынок.

Впрочем, это был лишь первый шаг. На демонстрации модных коллекций в феврале 1946 года присутствовало очень мало американских журналистов и покупателей. Однако Кармел Сноу в докладе перед представителями Нью-Йоркской организации моды (New York Fashion Group) «настоятельно рекомендовала им вернуться на следующий год, когда ситуация, несомненно, улучшится. „У Lelong новый модельер, – сказала я, – его коллекция – настоящая сенсация, там полно идей. Его зовут Кристиан Диор“». Многие прислушались к ее совету, «и когда Диор открыл собственный модный дом и начал продвигать свой „нью-лук“, они аплодировали ему с тем же энтузиазмом, что и я, когда я сказала: „Диор спас Париж, так же как Париж спасла битва на Марне“»[482].

Мадам Гре драпирует платье на модели Мюни. 1942. Париж, Франция. Фотография: Филипп Поттье. Публикуется с разрешения Diktats Books, Париж

Костюм от Пьера Бальмена. Париж, Франция. 1946. Фотография © Bettmann/CORBIS/Bettmann Archive

«Мы вышли из военного периода, периода военной формы, женщин-воинов с телосложением боксеров, – писал Кристиан Диор. – Я же рисовал женщину-цветок». Романтичный, ультраженственный силуэт «нью-лук» от Диора вернул Париж на карту моды. После войны некоторые дизайнеры экспериментировали с длинными пышными юбками и зауженными талиями, но Диор вернее других ощущал, в каком направлении движется мода. Считалось, что именно он ее изменил. Между тем Диор в свое время сказал Кармел Сноу: «Никто не может изменить моду – мода меняется сама собой». И его собеседница согласилась: «Женщины усвоили „нью-лук“, потому что им снова захотелось быть похожими на женщин»[485]. «Нью-лук» определенно вызывал у модниц горячий энтузиазм. Молодая американка Сьюзан Мэри Олсоп, жившая в Париже, писала своей подруге:

Слава Диора была такой громкой, что даже парижские таксисты знали его имя, а граф де Ластейри с негодованием заявлял: «Я сорок лет был членом Жокейского клуба, и ни разу не слышал там ни об одном модельере. А теперь все только и говорят, что о Диоре!»[487]

С 1947 года и до скоропостижной смерти десятилетие спустя Кристиан Диор был самым известным и финансово успешным модельером Франции. Его неоднократно называли спасителем парижской моды. В специальном выпуске издания France – Arts, Industrie et Commerce летом 1949 года Люси Ноэль провозгласила «триумф французской высокой моды»: