– Надолго ли? – засомневался Жмых. – Вот так нагло вломиться в первый попавшийся дом… Ну хорошо. Это я понимаю, опыт имеется. Нежить в нем? Рангуны же нас мигом вычислят.

– Не вычислят. Я об этом позабочусь.

– Ишь ты, позаботится он. Очень интересно как… А об Алисе ты забыл?

– Да, – кивнул лемуриец. – И вообще, при чем здесь Алиса?

– То есть как это при чем? Она ведь тебе нравилась.

– Нам было хорошо вместе, – согласился Лукас. – На кладбище.

– И ты забыл ее? Не хочешь, чтобы она была с нами?

– Не пойму, с чего тебе вдруг так захотелось ее увидеть. По-моему, она первая передаст наши координаты людям Лысого, чтобы получить вознаграждение за наши головы.

Глеб задумчиво почесал подбородок.

– Да, пожалуй, ты прав… И все же вы, лемурийцы, очень непостоянны.

– Алиса проявила себя ветреной особой, – с заметной назидательностью в голосе проговорил Лукас. – Мы с ней так приятно купались в шампанском… А потом она сбежала к тебе. Это ведь, по сути дела, предательство! Но пусть даже так – даме позволено многое… Как бы наши с тобой отношения не испортились из-за нее…

– Ах, вот о чем ты. Подумаешь, Алиска! Правильно про нее Накнак базарил. Шлендра она и есть шле…

– Осторожнее, Глеб Эдуард, – выкрикнул лемуриец, – ты ступаешь на скользкую почву! И близок к тому, чтобы оскорбить даму в моем присутствии. Как ты знаешь, я этого не терплю.

– Ты же сам сказал, что она безнравственная шлендра. Ну ты и лицемер! В который раз в этом убеждаюсь.

– Ты снова произнес это отвратительное, ранящее меня в самое сердце слово, – расстроился Лукас.

– Лицемер?

– Нет, другое. Шлендра, – с кислым выражением лица произнес Лукас. – Я его не говорил.

– Но имел в виду, что наша подруга…

– Прекрати!

– Ладно, если это тебя так ранит. Но я убежден…

– Увы, мой друг, я вынужден в очередной раз заметить, ты груб и невоспитан. Такому высокоморальному существу, как я, твоя невысокоморальность крайне претит.

– Придется потерпеть! – насупился Жмых. – Не могу же я следить за базаром всякий раз, когда мне на ум приходит удачная мысль?! Так недолго поехать рассудком. И все из-за того, что некоторые получили отличное воспитание… в приюте для дефективных. Ладно, пошли, что ли, высокоморальное существо? – Он огляделся по сторонам. – Вроде бы пусто…

– Постой, необходимо разработать план, что мы будем делать, если в доме окажутся хозяева. Мне показалось, что там никого нет, – но, может быть, там скрываются такие же беглецы, как мы с тобой!

Жмых усмехнулся:

– Свяжем их по рукам и ногам и кинем в кладовку! Будешь пытать их своими стихами. Как будто в первый раз.

– Значит, стихами пытать?! – насупился Лукас.

– Ладно, не обижайся, у меня тоже полно недостатков. Люблю, к примеру, кошек. Часто влипал из-за них в весьма крупные неприятности.

– И холодильники, – мстительно заявил лемуриец. – Они тоже доставили тебе в жизни мало радости, но ты не можешь отказаться от своего пагубного пристрастия!

– Тьфу на тебя! Я совсем другое имел в виду! – Жмых сплюнул с досадой и зашагал к домику, не оглядываясь на спешащего следом Лукаса.

Дверь была оборудована современной интеллектуальной системой замков. То есть вроде бы и не заперта, но в то же время откроется не каждому.

Лукас достал из кармана какую-то карточку и сунул ее в едва заметный разъем рядом с дверной ручкой.

– Приветствую вас, техник-наладчик, – заявил электронный секретарь.

Жмых с удивлением воззрился на приятеля.

– Когда же ты успел поступить на работу?

– Главное – не терять даром времени, – усмехнулся лемуриец. – Да никуда я, собственно, и не поступал. Обычная универсальная флэш-отмычка. У меня таких с десяток.

Лицо Глеба вытянулось, он указал глазами на дверь:

– Можно ли говорить об этом при нем? При ней? Лукас расхохотался.

– Да это же просто дверь, Глеб Эдуард! Дерево! При нем можно говорить все что угодно.

– А искусственный интеллект?

– Он рассчитан на решение вполне конкретных задач.

– Чисто конкретных?

– Чисто конкретных, – согласился Лукас. – Например, на поддержание беседы. Но самостоятельных выводов дверь не сделает. И холодильник тоже.

– При чем здесь холодильники?

– Да так, к слову пришлось…

– Жду команд, – произнес механический голос автосекретаря.

– Перезагрузка системы в тестовом режиме, – приказал Лукас. – Готовность принять новых владельцев жилища.

Послышалось недовольное бормотание секретаря и электронный шум, напоминающий радиопомехи на коротких волнах.

– Выполнено, – доложил механический голос через пару секунд.

– Принять двух субъектов, опознанных камерами как новые хозяева.

– Выполнено, – повторил секретарь.

– Больше он не будет нам досаждать, – удовлетворенно заметил лемуриец, – чуть позже я настрою замки, чтобы их не могли открыть посторонние. Даже имеющие служебные карты. Всякие там техники-наладчики… Вроде меня. А мы спокойненько расположимся здесь и заживем по-королевски.

– Кто нам позволит?! – проворчал Жмых. – Ты, конечно, ловок открывать двери – знал бы я такое дело, закорешился с тобой еще в Мамбасу. Но рангуны будут здесь в лучшем случае через пару часов. А в худшем – уже выехали к нам с визитом вежливости.

– Поверь мне, Глеб Эдуард, так быстро нас не найдут. К тому же у меня есть интересная идея. Если удастся ее осуществить, мы заживем здесь вполне спокойно, не нарушая закон.

Жмых скривился:

– Сколько ни пытался, у меня никогда не получалось не нарушать закон. Так уж законы устроены, что, если их не нарушать, можешь с голодухи загнуться. И уж, во всяком случае, жить очень тоскливо.

– Это все твой буйный темперамент, да еще издержки неправильного воспитания, – пожурил его Лукас. – На самом деле любой умный человек нарушает закон только один раз в жизни. Два – максимум. Или три, если он не совсем интеллектуал, а только стремится им стать… И всегда по-крупному. А в остальное время изображает законопослушного гражданина. Негодует, когда узнает о каких-то правонарушениях. Требует ужесточения законов. Да ему ведь это и на руку… В тюрьмах сидят неудачники – тебе ли этого не знать?

Жмых даже опешил от таких откровений. Действительно, на астероидах он сталкивался все больше с разной тупой и агрессивной сволочью. А сенаторы, мэры, начальники полиции и просто ушлые дельцы, уворовавшие общественных средств не на один миллион рублей, загорали на своих шикарных виллах, но никак не на астероидах и не на планетах с плохим климатом под жестким излучением голубых гигантов, куда так любили отправлять на исправительные работы закоренелых преступников.