– Нет аппетита? – произносит Саймон.

– Прости.

Я вляпалась и не знаю, как выбраться из неприятностей. Остаток дня слоняюсь по дому, раз за разом предлагаю Кэти чай, которого она не хочет, и готовлюсь услышать от нее: «Из-за тебя арестовали Айзека».

«Увезли побеседовать», – напоминаю себе. Его не арестовали. Но я знаю, что для Айзека нет особой разницы. Да и для Кэти тоже.

В пять приезжает Мэтт, чтобы отвезти ее в театр.

– Еще собирается, – говорю я. Мой бывший муж стоит на крыльце, и сквозь открытую дверь в дом проникает холод. – Я бы пригласила тебя войти, но это… ты же понимаешь, это неловко.

– В такси подожду.

Кэти сбегает по лестнице, натягивая на ходу пальто. Она целует меня.

– Ни пуха, ни пера. Так ведь говорят?

– Спасибо, мам.

Едва Мэтт отъезжает, звонит мой мобильный. На экране высвечивается номер констебля Свифт. Я бегу наверх, с торопливым «Прости» протискиваюсь на лестнице мимо Джастина, добираюсь до кабинета Саймона и закрываю за собой дверь.

Келли Свифт без долгих любезностей произносит:

– Мы его отпустили.

– Что он сказал?

– То же, что и вам. Увидел вас в метро и подумал, что вы выглядите встревоженной. Сказал, что вы все время оглядывались по сторонам и, казалось, нервничали.

– Он признался, что следил за мной?

– Он сказал, что собирался повидать вашу дочь и, естественно, пошел в ту же сторону, что и вы. А когда вы побежали, забеспокоился и бросился вас догонять.

– Почему же он не подошел и не заговорил со мной? – продолжаю настаивать я. – Раз просто увидел меня в метро, мог бы подойти.

Констебль Свифт колеблется.

– Кажется, он считает, что не нравится вам.

От экрана компьютера Саймона отклеивается стикер. Я возвращаю его на место, прижав уголки большим пальцем.

– У нас его телефон и ноутбук, Зоуи, – он с радостью их нам предоставил, – и на первый взгляд там нет ничего, что связывало бы его с сайтом. Следующие несколько часов кибербезопасность все тщательно проверит, и я, конечно, дам знать, если что-то обнаружится. – Констебль снова делает паузу, а когда заговаривает, ее голос становится мягче: – Зоуи, я не думаю, что он имеет какое-то отношение к сайту.

– О боже, что же я наделала?! – Закрываю глаза, как будто это поможет мне отгородиться от хаоса, в который я все превращаю. – Дочь никогда мне этого не простит.

– Айзек с большим пониманием отнесся к этой неразберихе, – произносит констебль Свифт. – Он знает, что у вас сильный стресс. У меня сложилось впечатление, что он с удовольствием сохранит все в тайне.

– И не расскажет Кэти? Но зачем ему так поступать?

Она выдыхает, и, кажется, в ее голосе я слышу нотку раздражения:

– Возможно, он просто хороший парень, Зоуи.

Когда я просыпаюсь на следующий день, в доме тихо. В нашей спальне до странного светло. Раздвигаю занавески и вижу, что прошел обещанный снегопад. Мостовая уже расчищена – песок и колеса машин быстро с этим справились, – но тротуары и сады, крыши и припаркованные автомобили покрыты двумя дюймами мягкого снега. Белые хлопья проносятся мимо окна и укрывают следы на дорожке.

Я целую Саймона в губы.

– Снег идет! – шепчу ему, словно ребенок, которому хочется выйти наружу и поиграть.

Саймон, не открывая глаза, улыбается и тянет меня обратно в постель.

Когда я в следующий раз выбираюсь из кровати, снег уже перестал. У Джастина очередная долгая смена в кафе, а Кэти отсыпается после премьеры. Она прислонила к чайнику записку для меня.

«Был полный зал! Лучшие зрители на свете, считает Айзек! Чмоки-чмоки».

Он ей ничего не сказал. Я медленно выдыхаю.

Нужно поговорить с ним. Извиниться. Но не сегодня.

– Во сколько у тебя собеседование? – спрашиваю Саймона.

– Около двух, но я подумал, что схожу туда утром, возьму несколько старых выпусков и подготовлюсь за ланчем. Ты ведь не возражаешь? У тебя тут все будет в порядке?

– Все будет хорошо. Кэти дома. А я, наверное, устрою уборку.

В доме полный кавардак. Обеденный стол, за которым мы сидели всего две недели назад, вернулся в свое привычное состояние. Вчера вечером я вывалила на него квитанции и счета, которые дал мне Грэхем, но не могу приступить к бухгалтерии, пока не приберусь.

Саймон целует меня на прощание. Желаю ему удачи. Он насвистывает, отпирая входную дверь, и я улыбаюсь про себя.

Около одиннадцати появляется Кэти. Глаза у нее припухшие, на веках следы косметики, но все же дочь сияет.

– Это было потрясающе, мама. – Она берет у меня чашку с чаем, идет следом за мной в столовую, выдвигает стул и садится, прижимая колени к груди. На ногах у нее огромные пушистые тапочки. – Мне не понадобилась ни одна подсказка, а в конце кто-то из зрителей даже аплодировал стоя! Думаю, это был знакомый Айзека, но пусть даже так.

– Значит, какие-то деньги появились?

– Появятся. Сначала нужно оплатить аренду театра, кассовые расходы и тому подобное.

Я молчу. Интересно, Айзек уже получил свою долю? Кэти вдруг смотрит на меня.

– А почему ты не на работе?

– Взяла больничный.

– Мама, почему ты не сказала? Тебе не следует этим заниматься. – Она вскакивает, выхватывает у меня стопку документов, оглядывается по сторонам и наконец просто бросает их обратно на стол. На пол слетает чек.

– Я не настолько больна. Грэхем просто меня отпустил ненадолго. Пока полиция не разберется с этой ерундой с сайтом.

Так приятно отмахнутся от всего, как от ерунды. «Воодушевляюще», – сказала бы Мелисса. Я наклоняюсь поднять чек, который валяется под столом.

«Диетическая кола £2,95».

Не знаю даже, выпал ли он из стопки со счетами, или это один из наших, которые мы комкаем и кидаем на стол.

Чек из заведения под названием «Эспресс, О!». Ужасное название для кафе, по-моему. Слишком вымученное. Вроде «завертушек» и «колоризации» у парикмахеров или названия закусочной в Е 16 [15] – «Возьми в рот мой латук». Такие каламбуры заставляют ежиться. Я переворачиваю чек и вижу цифры «0364», написанные незнакомой мне рукой. Может, это пин-код?

Откладываю чек в сторону.

– Оставь все это, дорогая, – говорю я Кэти, которая по-прежнему передвигает бумажки. С энтузиазмом, но без особого результата. – Мне проще сделать самой. Так ничего не перепутается.

Я даю возможность Кэти рассказать о премьере: об обзоре в «Тайм-аут», где им дали четыре звезды, о том, как она заторопилась, когда их второй раз вызвали на поклон, – пока разбираю, сортирую и перекладываю бумаги на обеденном столе. Этот процесс меня успокаивает, как будто, прибираясь в доме, я могу взять под контроль и свою жизнь. Хоть немного.