Солдаты чувствовали, что «сейчас они зависят только от воли судьбы».

К 22.30 на район расположения 4-го полка опустилась ночь и черные облака заволокли все небо. В 4-й роте Ин собрал своих командиров взводов, предложил им сигареты и подробно довел указания: на каждом танке должен быть установлен японский флаг, каждое подразделение должно вести наступление в строгом боевом порядке, сосредоточивая все свое внимание на командире роты. Командир взвода Суноучи вспоминал, как он выстраивал в одну линию свои танки на пункте развертывания и обращал внимание командиров танков на надежное их взаимодействие. Лейтенант был возбужден от того, что победа в ночной операции наконец-то могла быть у них в руках, — «такого еще не было в военной истории мира». Немного ранее, в 23.00, командир полка отдал всем подразделениям приказ начать наступление. Средний танк Тип 89 Ина выдвинулся вперед на второй передаче и минимальной скорости около 5 км/ч. Капитан приказал экипажу не вести огонь, противник должен был открыть огонь первым. Танки наступали, и был слышен только лязг гусениц.

Невооруженным глазом было видно, что погода полностью благоприятствовала ночному наступлению: низкие облака закрыли луну, видимость была 10–20 м. Температура 18° и неровная местность были идеальными для проведения операции. Всех волновал вопрос о сохранении направления атаки, а также поговаривали об общей ответственности за данное мероприятие. Огата, который гордился своим «шестым чувством» и который уже изучил всю информацию о местности, полученную от подразделений разведки, добровольно вызвался помогать управлять полком и вскарабкался на башню танка Ина. Полк выдвигался в смешанных колоннах в юго-восточном направлении, поэтому Огата изредка останавливал его для приведения в порядок, выравнивая все последующие танки по машине Ина. Командир взвода Томиока запретил личному составу выходить из своих танков и продолжал наблюдать, используя свой полевой бинокль шестикратного увеличения. По словам Огаты установить надежную связь между подразделениями было «трудно, но возможно». С одной стороны Суноучи поднял японский флаг, пытаясь ускорить подход своего отставшего третьего танка. Когда данное мероприятие не принесло пользы, лейтенант выпрыгнул из танка и закричал на своего ленивого механика-водителя, чтобы ускорить движение.

Поскольку танки были сильно скучены для проведения ночной операции, использование радиосвязи могло привести только к беспорядку; следовательно, наиболее часто применялись визуальное наблюдение и команды в устной форме. Секундные вспышки молнии благоприятствовали ориентации, наблюдению за местностью и расположением позиций противника. Около полуночи Огата заметил следы на равнине, которые, в соответствии с показаниями компаса, вели на юго-восток. Данная находка (позже подтвержденная) поддерживала уверенность Огаты в полной правильности его действий, поэтому полк направлялся строго в юго-восточном направлении.

Первые внезапно появившиеся подразделения противника находились в углублениях, обнесенных подобием частокола. Тамада приказал их уничтожить, и эту задачу удалось выполнить довольно легко. Осознавая, что основные обороняющиеся подразделения противника могут находиться очень близко, полковник дал указание командиру 4-й роты, который спрашивал, нужно ли штурмовать советские войска, четко следовать его приказам и решительно вступить в бой. Когда водитель во взводе Суноучи заметил несколько солдат, двигавшихся по правому флангу, и запросил разрешение на их уничтожение, лейтенант инстинктивно приказал сделать это в то время, как он сам вел огонь из своего собственного пистолета по всему, что только напоминало солдат Красной армии.

После того как полк возобновил ночное наступление, начался страшный шторм с громом и молнией, четко освещавший позиции советских войск. Большинство японских командиров танков вели бой с открытыми люками, наблюдая из башен своих машин, поскольку смотровые щели были слишком узкими для хорошего наблюдения, особенно ночью. Однако когда проливной дождь обрушился на танки, командирам стало трудно работать в таких метеоусловиях. Суноучи надел свои защитные очки, позволяющие ему вести наблюдение, но не свободно дышать. Тогда командиру взвода пришла умная мысль надеть противогаз, хорошо помогавший в сильный ливень. Молния не поразила ни один из танков, но гром прогремел настолько близко, что Томиока решил, что им удалось что-то уничтожить.

Тамада утверждал, что благодаря разрывам молнии каким-то «чудесным» образом удалось обнаружить советские обороняющиеся подразделения до того, как столкнуться с ними. Несмотря на то что Огата полагал использование слова «чудо» неуместным в данной ситуации, он понимал, почему командир полка применил его в своей речи. Многие японские военно-исторические издания сравнивают данное ночное наступление со знаменитой внезапной атакой Нобунаги Ода (Oda Nobunaga) в районе Окехазамы в XVI веке. Атака была успешно проведена в сильный шторм.

Видимо, усыпленные ночной прохладой, советские обороняющиеся подразделения находились в бездействии, пока раскаты молнии внезапно не раскрыли японские танки, располагавшиеся совсем близко. Вслед за этим советские войска открыли огонь из пулеметов, противотанковых орудий и артиллерии. В условиях непосредственного соприкосновения с противником артиллерия была практически бесполезна. Хотя артиллерийские орудия были установлены на минимальный угол прицеливания, снаряды пролетали намного выше японских танков.

Около 12.20 Тамада отдал своему полку приказ на наступление. С точки зрения японского командования, медлить больше не было смысла. Шторм был в разгаре, и молнии постоянно освещали позиции противника. Лейтенанту Суноучи набирающие скорость наступающие танки казались «дикими разъяренными быками». Автоматически снимая противогаз, глубоко дыша и крича, командир взвода одним глазом смотрел на противника, другим — на командира роты. Он приказал своим артиллеристам и пулеметчикам вести огонь в горизонтальной плоскости, пока он заряжал пистолет и молился за победу своих войск. Тамада и большинство личного состава роты средних танков капитана Ина рванулись вперед на 1000 м через позиции пехоты противника. В своем легком танке, экипаж которого состоял из трех человек, полковник сам вел огонь из пушки, пока офицер связи полка старший лейтенант Хидео Накадзима (Nakajima Hideo) руководил водителем танка, рассчитывал дальность стрельбы и вел огонь из пулемета. Экипаж был слишком занят в то время, чтобы распознать свои танки, поэтому один из них, горящий поблизости, настигла роковая судьба.

Пока Ин и штаб полка продвигались вперед, 3-я рота Тамаки наступала по правому флангу на огневые позиции артиллерии. Один из взводов Ина под командованием старшего лейтенанта Такуро Ширагата (Shiragata Takuro) потерялся и переменил направление движения к левому флангу Тамаки. Несмотря на мощный огонь, японские танки даже не замедлили свой ход. Взвод Томиоки не открывал огонь из имеющихся пушек и пулеметов, пока орудия, боеприпасы и личный состав противника были на видимости 100 м на незначительном возвышении. И опять раскаты молнии сыграли важную роль. Хотя взвод поддержки и прикрывал капитана Тамаку, находившегося в отрыве от остальных подразделений, танки Томиоки не имели возможности наблюдать за действиями командира и должны были принимать решения в бою самостоятельно.