— А сорок один труп — это разве не серьезно?

Габриэль задумчиво покачал головой.

— Может быть, это только верхушка айсберга.

Маура помедлила в дверях больничной палаты, обеспокоившись при виде всех этих трубок, катетеров и проводов, змеями опутывавших тело мальчика, — такого никому не пожелаешь, тем более шестнадцатилетнему парнишке. Но, по счастью, ритм на кардиомониторе был ровным, и мальчик уже мог дышать самостоятельно.

Почувствовав ее присутствие, паренек открыл глаза и улыбнулся.

— Привет, мэм.

— Ох, Крыс, — она вздохнула, — ну когда же ты перестанешь так меня называть?

— А как надо?

«Однажды ты назвал меня мамочкой», — пронеслось у нее в голове. Едва она это вспомнила, на глаза навернулись слезы. Настоящая мать Джулиана наверняка погибла, но у нее не хватило духу сообщить ему эту страшную новость. Вместо этого она выдавила из себя ответную улыбку.

— Можешь называть меня как угодно. Но мое имя — Маура.

Она села на стул возле его койки и дотронулась до руки мальчика. Только теперь она заметила, какими мозолистыми и грубыми были его пальцы, сколько грязи упрямо засело под ногтями. Но Маура, всегда избегавшая прикосновений, взяла эту несчастную руку в обе ладони, причем без малейшего замешательства. Это казалось естественно и правильно.

— Как там Волк? — спросил Крыс.

Маура улыбнулась.

— Ты бы, наверное, переименовал его в Свина, если бы увидел, сколько он ест.

— Значит, с ним все в порядке?

— Мои друзья его вконец избаловали. А твои приемные родители обещали приглядеть за ним до тех пор, пока ты не вернешься домой.

— А. Эти. — Парнишка отвел взгляд и уставился в потолок. — Наверное, придется туда вернуться.

Туда ему явно не хочется возвращаться, поняла Маура. Но что она могла предложить ему взамен? Жить бок о бок с разведенной женщиной, которая ничего не смыслит в воспитании детей? С женщиной, которая крутит тайный роман с мужчиной, зная, что тот никогда не станет ее супругом? Не лучший пример для подростка, к тому же у нее и без него столько проблем. Однако Маура почти готова была предложить ему это — забрать его к себе, сделать счастливым, помочь наладить жизнь. Стать ему мамой. Предложить-то просто, но ведь потом уже нельзя будет отказаться. «Подумай хорошенько, Маура, — твердила она себе. — Ты не можешь завести даже кошку, а тут речь идет о подростке, который будет всецело на твоем попечении». Да и соответствующие органы вряд ли предоставят ей опеку. Мальчика и так слишком часто отвергали, слишком много было в его жизни разочарований, и это просто жестоко — давать обещания, которых она не сможет выполнить.

Поэтому Маура промолчала. Просто сидела возле его кровати и держала за руку, пока Крыс снова не погрузился в сон. Вошла медсестра, сменила бутылку с физраствором и тихонько выскользнула за дверь. А Маура все сидела недвижно, думая о будущем этого мальчика и о том, какую роль она по здравом размышлении могла бы оставить себе. «Пока я знаю только одно: я тебя не брошу, — заключила она про себя. — Главное, чтобы ты понимал: есть человек, которому ты небезразличен».

В окошко постучали. Обернувшись, она увидела, что Джейн машет ей рукой, подзывая к себе.

Маура неохотно отошла от постели больного и покинула палату.

— Скоро начнется первое вскрытие, — сообщила Джейн.

— Жертв из Лучшего Мира?

Джейн кивнула.

— Только что из Колорадо прибыл судмедэксперт. Он сказал, что знает тебя, и спрашивает, не хочешь ли ты поучаствовать. Он работает внизу, в больничном морге.

Маура поглядела в окошко на Крыса и убедилась, что тот спокойно спит. Брошенный мальчик, который до сих пор ждет, что его подберут. «Я вернусь, — мысленно поклялась она. — Обещаю».

Она кивнула Джейн, и обе женщины покинули реанимационное отделение.

Спустившись в морг, подруги застали в приемной целую толпу наблюдателей, среди них были и шериф Фейи, и детектив Пастернак. Из-за большого количества жертв дело обещало быть громким, и с десяток полицейских и прочих чиновников округа и штата собрались здесь, чтобы присутствовать при вскрытии.

Заметив Мауру в дверях, патологоанатом помахал ей мясистой рукой. Два года назад она познакомилась с доктором Фредом Грубером на медицинской конференции в Мэне, и, судя по всему, он был рад увидеть здесь знакомое лицо.

— Доктор Айлз! — крикнул он зычным голосом. — Совет опытного профессионала мне не помешает. Не желаете переодеться и присоединиться ко мне?

— Не думаю, что это целесообразно, — заметил шериф Фейи.

— Доктор Айлз — патологоанатом.

— Она не служит в штате Вайоминг. Данное дело привлечет к себе самое пристальное внимание, и могут возникнуть вопросы.

— Почему это?

— Она была в той долине. Она свидетельница, и нас могут обвинить в манипуляциях. В подтасовке.

— Я пришла сюда только для того, чтобы понаблюдать за ходом вскрытия, — успокоила его Маура. — А это вполне можно сделать, находясь по эту сторону окна, рядом со всеми вами. Полагаю, мы увидим все на том мониторе? — Она указала на экран, установленный в приемной.

— Я включу камеру, так что всем будет видно, — пообещал доктор Грубер. — И попрошу всех наблюдателей оставаться в той комнате за закрытой дверью — на всякий случай. Поскольку не исключено, что мы имеем дело с отравлением цианистым калием.

— Я думал, он действует, только если его проглотить, — сказал один из чиновников.

— Есть опасность выделения газа. Самый опасный момент будет, когда я вскрою желудок, потому что тогда может высвободиться синильная кислота. Я и мой помощник оба будем в респираторах, а иссекать желудок я буду в вытяжном шкафу. Мы захватили с собой газоанализатор, который сразу же подаст сигнал тревоги, если распознает синильную кислоту. Если прибор ее не зафиксирует, я могу впустить кого-нибудь из вас в помещение. Но для этого вам нужно будет надеть халат и маску.

Грубер облачился в хирургический костюм, надел эластичный шлем с респиратором и толкнул дверь в лабораторию. Его помощник ждал там в точно таком же костюме. Они включили видеокамеру, и на мониторе Маура увидела секционный стол, пока пустующий в ожидании объекта исследования. Грубер с помощником выкатили из холодильного отделения обернутое пластиковой пленкой тело и положили его на стол.

Грубер расстегнул пластиковый саван.

Глядя на монитор, Маура видела, что это было тело девочки лет двенадцати-тринадцати. После эксгумации из замерзшего грунта тело ее успело немного оттаять. Лицо было пугающе бледное, светлые локоны намокли и слиплись. Грубер и его помощник стали очень осторожно снимать с нее одежду. Сначала длинное хлопчатобумажное платье, затем нижнюю юбку до колен, скромные белые трусики. Ее тело, теперь обнаженное, было худеньким, как у балерины, и даже пролежав в яме столько дней, она была пугающе, сверхъестественно красива. При минусовой температуре черты ее лица прекрасно сохранились.