Уокер вспомнил слова Арчера: «Позаботься о ней любым способом».

Лучший способ о ней позаботиться – это вернуть ее в Сиэтл, а потом исчезнуть из ее жизни. Она – женщина, которой нужен муж, семья. Его же удел холостая жизнь. Слишком велика ответственность за другого человека.

Уокер все еще чувствовал сильную душевную боль за брата.

Он не удивлялся этому, потому что знал, что время ничего не меняет.

– Что ты делаешь? – спросила Фейт.

Он направил ялик вокруг густого куста травы.

– Думаю, как затащить тебя в этот ялик, чтобы ты не вымазалась и не была похожа на водяного.

Смех в ее глазах пропал, когда она увидела ту развалину, которую Уокер называл яликом.

– Меня? В это корыто? Забудь об этом. Уж лучше навсегда потеряться в болоте.

– Это хороший ялик.

– Это кусок дерьма.

Уокер поднял весла, и нос небольшой лодки зарылся в траве.

– Добро пожаловать на борт.

– Я не залезу сюда, даже если от этого будет зависеть моя жизнь, – категорически заявила Фейт. Уокер понял, что она не шутит.

– Не любишь маленькие лодки? ѕ спросил он, растягивая слова.

– Ошибаешься. Я их ненавижу.

– Почему, малыш?

– Самые ужасные часы жизни я прожила вместе с Онор и братьями в маленькой лодке. Мы с сестрой лежали, уткнувшись лицом в рыбу, на дне лодки, в то время как мальчики изо всех сил гребли к берегу. Ветер и волны могли угнать нашу лодку в пролив.

– Сейчас нет ни ветра, ни волн.

– Рада за тебя.

– Ты не собираешься сесть в лодку?

– Нет.

– Я положу тебя лицом вниз. Обещаю, насмешливо протянул Уокер.

– Спасибо.

– Я вычерпаю из лодки всю воду.

– Можешь даже повесить цветные лампочки и флаги, если хочешь. Я все равно не сяду.

– Ты на самом деле так боишься? – спокойным голосом спросил он.

– Какой догадливый мальчик.

Голос Фейт был на пряжен.

Уокер вылез из ялика. Когда он подошел к ней, она отскочила, испугавшись, что он схватит ее.

– Полегче, Фейт, – сказал Уокер. – Я не стал бы этого делать.

Она задержала неровное дыхание и взяла себя в руки. Уокер не похож на хулигана, который может заставить ее делать то, что она не хочет.

– Я знаю, – сказала она. – Прости. Некоторые боятся змей, или летучих мышей, или моли, или высоты, или пещер. Я боюсь плавать в маленьких лодках.

– Похоже, у тебя есть на то причина. У Онор, я думаю, ее нет, потому что они с Джейком много времени проводят в его посудине. Или тебя беспокоят только ялики вроде этого?

– Мы с Онор ничего не боялись, кроме лодок. А потом она полюбила Джейка.

– Хорошо, тебе сейчас ничего страшного – ни смерть, ни любовь – не угрожает, так что давай подумаем, как нам отсюда выбраться пешком.

– А как быть с этим? – спросила она, указывая на ялик.

– Я позабочусь о нем.

Уокер укрыл ялик, прежде чем пойти обратно по следам Фейт. Им пришлось немного поплутать, прежде чем они нашли нужную тропинку. Очень скоро грязные заросли травы уступили место песку. Отсюда дорога к берегу была легкой.

– Если ты уверена, что не заблудишься, – сказал он, – то я вернусь за яликом.

– Я знаю дорогу. Сейчас вверх по песчаному откосу, а дальше по тропе мимо дубов. Но я хочу еще пособирать ракушки.

Уокер пытался придумать, как заставить ее вернуться обратно в Руби-Байю, где она была бы у него под присмотром. Приказать ей что-либо он не мог.

Фейт порылась в кармане джинсов и вытащила оттуда обломок раковины.

– Линии совершенно невероятные. Изящные и мощные.

– Ты говоришь о ракушках, как о своих украшениях.

Она почти застенчиво улыбнулась, в который раз отметив для себя, что Уокеру нравится ее работа.

– Если повезет, из этого что-нибудь получится.

Уокер принял решение – скорее вопреки, чем благодаря чему-то.

– Посмотри, что ты подняла. Конусы раковин ядовиты, если улитка все еще жива.

Она заморгала.

– Ядовитые улитки?

– Юг, сладкая моя, – среда обитания медноголовой змеи, водяного щитомордника, а также гремучей змеи или даже двух ее видов. Все живое здесь имеет защитные функции, зубы или жало. Или и то и другое.

– Люди тоже?

Он улыбнулся, обнажая два ряда крепких белых зубов.

– Ну, что скажешь?

Фейт не улыбалась, взгляд синих глаз казался напряженным.

– Пойду-ка я домой и посмотрю, встала ли Мел. Она здесь провела не так много времени, чтобы научиться кусаться или жалить.

– Правильное решение.

– Видишь, какая я послушная. Скажи прямо, почему ты не хочешь, чтобы я гуляла по берегу одна?

– Приказ Арчера.

– О! – Она затаила дыхание, заталкивая в карман джинсов раковину. – Хорошо, черт побери. – Она повернулась к тропе, ведущей в Руби-Байю. – Я уверена, ему надо принимать успокоительные.

Уокер засмеялся и привлек к себе Фейт. Запах гардений вскружил ему голову.

– Спасибо, – сказал он ей.

– За что? – удивилась Фейт.

– За то, что мне не пришлось применять грубую мужскую силу.

Фейт с любопытством посмотрела на него:

– Что все это значит?

– Увидимся на причале.

– Ты мог бы мне сказать. Рано или поздно я все равно выясню.

– Лучше поздно, чем рано.

Взгляд, который бросила на него Фейт, был очень красноречивым, но она ничего не сказала, а направилась в Руби-Байю. Уокер смотрел ей вслед, пока она не исчезла из поля зрения, после чего вернулся за яликом.

Ялик исчез. Адреналин мощным потоком хлынул в кровь Уокера. Он знал, что не заблудился, что не перепутал место. Уокер побежал прочь, моля Бога догнать Фейт раньше того, кто украл лодку.

Дэвис Монтегю ехал по грязной дороге в Руби-Байю со слепым упорством раненого животного, которое стремится в свое логово. Он нажимал левой ногой и на педаль газа, и на педаль тормоза. Его мучила боль в правом колене.

Полное лицо Дэвиса после удара Банди раздулось. Он испытывал боль при каждом вдохе и выдохе, при каждом ударе сердца.

Дэвис вспомнил, что Сол спокойно смотрел, как Банди топтал его, а потом сказал: «Достаточно, Банди. Мусор, который он принес, стоит тех процентов, которые он задолжал. Но если я не получу половину миллиона через неделю, ты можешь растоптать его до состояния томатной пасты и намазать на пиццу».