Подача милостыни, ставшая впоследствии чисто христианским достоинством, до тех пор считалась богоугодным делом больше всего у евреев.

Нет, римляне тоже подавали нищим (а пролетарии, плебеи нередко сами попрошайничали на улицах, дабы отвратить кару богов), но благотворительность большинства квиритов рождалась не в глубине сердца, как у иудеев (вообще-то очень прижимистых), а на ее поверхности, благодаря гордыни и самолюбованию, бахвальству и склонности к «широким жестам».

К несчастью для Иуды, Гай, узнав про его «походы» в еврейский квартал, строго запретил ему впредь посещать Затибрье.

– Я не намерен поднимать восстание иудеев в сердце Рима, я же дал клятву! – попытался оспорить приказ легата разочарованный Гавлонит.

– Верю. Но тебя может опознать кто-нибудь из новоприбывших земляков, и тогда ты погибнешь, – объяснил Гай, и зелот признал его правоту.

Вождю Ревностных очень хотелось снова очутиться в кругу единоверцев, ощутить себя законоучителем, говорить проповеди восторженным членам диаспоры – «рассеяния», которые были готовы день и ночь слушать приехавшего из родных мест рабби, не обращая внимания, что он из Галилеи, а не из Иерусалима. Однако крик разочарованной души был подавлен трезвым диктатом рассудка. Терпи, душа моя! Я не сделаю того, что ты хочешь...

Впрочем, как оказалось, терпеть осталось недолго.

– Благодаря Иуде мы накопили достаточно серебра для путешествия в Германию, – сообщил Гай. – На днях состоится празднество. Примем в нем участие – и в путь!

– Какое празднество? – полюбопытствовал иудей у «человека с обожженным лицом».

– Вакханалии...

– Да ведь их же запретили?!

– Ну, их много раз подвергали гонениям. Впервые это сделал консул Постумии, потом сенат несколько раз подтверждал запрет. Но празднество в честь Бахуса (он же Вакх, Дионис) все равно возрождалось, как восстал из мертвых и он сам, и греческий Адонис, и египетский Осирис. Да и вообще непонятно, почему интердикту подвергли именно Дионисии? Не вижу, чем эта церемония отличается от других, любимых римским народом...

На огромной территории республики отмечалось невиданное для Иудеи количество праздников – не только религиозных (прочих на земле обетованной не признавали), но и светских: триумфы, дни рождения вождей. Все они являлись священными ритуалами религий плодородия.

Праздник в честь Мутуна назывался Либералиями и проходил в марте. Самую выдающуюся роль здесь играл всепроникающий и вездесущий Фаллос. Его изображения торжественно перевозили на колеснице в предместья города, а народ радостно ему поклонялся. Целый месяц люди самозабвенно предавались наслаждениям и священному разврату. Сладострастные песни, неприличные речи как нельзя лучше соответствовали разнузданным поступкам. Великолепная колесница, в которой помещался огромный Фаллос, медленно двигалась по направлению к площади. Здесь она останавливалась и одна из римских матрон, «мать фамилии», возлагала венок на идолище.

Не менее разнузданно проходили и другие праздники: Луперкалии (в честь Пана Ликейского – Волчьего), Сатурналии, Флоралии... По преданию, богиня цветов Флора была патронессой римских «волчиц», и именно ей посвящался весенний праздник, известный с незапамятных времен. Эрудит Мнемон полагал, что родоначальником его послужили так называемые Игры Флоры, которые занесены были от сабинян, тоже почитавших богиню садов.

По другой версии, Флорой звали реально существовавшую куртизанку, которая вышла замуж за патриция-богача Тарунция, а перед смертью завещала огромное состояние Риму. Приняв золото распутницы, город в знак благодарности почитал ее имя и установил праздник в честь шлюхи.

С 28 апреля до 1 мая блудницы приносили Венере жертвы, курили фимиам, возлагали на алтарь мирт и венки роз, надеясь заслужить милость богини и получить хороший заработок. Программа Флоралии отличалась необыкновенной пышностью, сопровождалась театрализованными представлениями и развлечениями.

Большинство прочих культов и их церемониалы были заимствованы и перенесены на местную почву из Египта, Греции, Малой Азии и других регионов. Так, Изиады родились на берегах Нила. Великие Дионисии, отмечавшиеся в Элладе на протяжении уже пятнадцати веков, превратились на Апеннинах в Вакханалии – празднества в честь сына Юпитера Вакха.

Участием в этом языческом ритуале и осквернил себя вождь «ганна'им». Пошел он туда, как на казнь, по прямому приказу Гая, бормоча про себя: «Попал в волчью стаю – вой на луну!»

...Еще до рассвета на улицы и общественные дороги начали стекаться со всех концов мегаполиса посвященные в таинства мужчины и женщины. Все они были облачены в прозрачные белые одежды и шли, потрясая металлическими систрами.

Их дикие, необузданные, развязные танцы, крики, прыжки объяснялись божественным вдохновением, хотя Иуда приписывал их обильным винным возлияниям. Шествие составляло главный пункт всей церемонии и служило переходом к новым формам священного разврата.

Гавлонит от удивления чуть не лишился чувств, увидев, как дюжина вакханок с распущенными волосами, вопя от восторга, погрузили пылающие факелы прямо в воду Тибра – и те не погасли!

– Чудо! Великое чудо! – пробормотал потрясенный маг.

– Это волшебство не стоит и медного аса! – презрительно хмыкнул эфиоп. – Горючее вещество факелов состоит из серы и извести, такая смесь тушится лишь мочой или песком.

– Кто участники этих ночных собраний?

– Люди различных сословий – от рабов вплоть до римлян и римлянок высшего класса.

Число поклонников Диониса оказалось поистине огромно. Иуде мнилось: все население республики вышло на улицы Рима, дабы слиться в ужасающем акте группового разврата, который они искренне почитали богоугодным действом.

Выстроившаяся в бесконечную колонну процессия направилась к храму Бахуса, принося жертвы всем встречающимся по дороге храмам и статуям любых небожителей. Во главе шли не только жрецы Диониса, но также Осириса, Изиды, Венеры. Именно священники несли на руках большой фаллос, сделанный из чистого золота.

Приветствуя священную процессию, шлюхи, блудницы, гетеры, куртизанки, кинеды выходили из своих домов и борделей целыми кортежами, предшествуемые трубачами, накинув просторные одежды, украсившись всеми своими драгоценностями.

Дойдя до Большого цирка, почитатели божеств плодородия заполнили трибуны. Их окружил со всех сторон теснившийся народ; распутницы сбросили с себя паллы, столы, туники и оказались совершенно обнаженными, с готовностью выставляя на обозрение все, на что угодно было поглазеть зрителям. Богоугодная (по мнению Иуды – богопостыдная) выставка сопровождалась самыми непристойными телодвижениями. Язычники танцевали, бегали, боролись,– прыгали, точно атлеты или шуты, и каждый раз новая сладострастная пара вызывала аплодисменты и крики неистовствующего народа.

Вдруг на арену под звуки трубы бросилась толпа нагих мужчин. Тут же, публично, при новых восторженных воплях началась ужасающая оргия.