– Но ты только что говорил, что твой дом здесь, – напомнила Сильвия.

Боб встал, натянул брюки и подошел к окну. Плечи его понуро опустились, было видно, что ему тяжело, Сильвии на какой-то момент стало даже жаль его, но не настолько, чтобы сразу прекратить мучить.

– Дело в том, что Сильвия, мне кажется, сошла с ума, – признался Боб. – И в этом моя вина: я заставлял ее нервничать, переживать и довел до такого состояния. Мы как двое стоящих на холоде людей, которые больше не могут согреть друг друга. И никто не способен сделать решительный шаг.

Боб повернулся к Сильвии, в его глазах стояли слезы.

– Но, может быть, в этом есть и ее вина? – предположила Сильвия, желая проверить его. – Наверное, она не старалась разнообразить вашу жизнь, и тебе просто стало скучно.

– Нет, Сильвия всегда была и осталась романтичной натурой. Только я перестал это замечать. В душе ее звучит музыка, а в моей она больше не звучит… – Боб тяжело уселся на кровать. – Впрочем, в последние дни Сильвия очень изменилась. Праздник совершенно не удался. Она была холодна с детьми, сердилась на меня, все ее внимание заняло украшение стола. Накануне вечером она накормила меня креветками, хотя у меня страшная аллергия на моллюсков. Можешь себе представить? А сегодня она буквально набросилась на меня! Если бы ты только видела, как она швыряла посуду… Но я не имею права на нее сердиться. С тех пор как встретил тебя, я, наверное, действительно был невнимателен к ней.

– Мне жаль, Бобби, – сказала Сильвия, собрав все свои силы. – Я понимаю, как тебе будет тяжело меня выслушать, но я приняла решение.

Я люблю тебя, но не хочу больше оставаться на праздники одна. Если ты не хочешь, чтобы мы все время были вместе, нам придется расстаться.

Боб долго молчал. Сильвия ждала затаив дыхание. Наконец он повернулся к ней:

– Нет, я этого не переживу. Я хочу быть с тобой всегда. Выходи за меня замуж.

И тогда Сильвия разрыдалась. Свершилось! Она победила! Она получила то, что хотела, – если еще хотела этого. Почему же сердце ее разрывается от боли?

– Ты оставишь жену? – спросила она потрясенно. – Правда? Нет, скажи, это правда?

– Да. За эти последние дни я понял, что могу быть счастлив только с тобой. Может быть, все это к лучшему, и у Сильвии тоже появится шанс встретить свое счастье. – Он нежно обнял ее. – Я люблю тебя!

Сильвия плакала и никак не могла остановиться. Она обняла Боба и так крепко прижалась к нему, что он с трудом мог дышать.

Медленно открылась дверь, и Марла, растрепанная и непричесанная, вошла в спальню. Ей не хотелось думать о том погроме, который она учинила в кухне, и о сплошной неразберихе в собственной жизни. Не приходилось удивляться, что у нее не было своей семьи: она бы просто не могла с ней справиться. Теперь Бобби был с Сильвией, дети где-то веселились, а она, как всегда, осталась в одиночестве.

Марла настолько устала, что не стала переодеваться в пижаму, а просто сбросила с себя одежду и скользнула в постель. Укрывшись, она пожелала себе только одного: уснуть и больше никогда не проснуться. Но когда Марла вытянулась во весь рост в центре огромной, как футбольное поле, кровати, неожиданно ее нога наткнулась на что-то теплое. В постели она была не одна!

– Боб? – благодарно шепнула Марла.

Но с подушки поднял голову Джон и осоловевшими глазами уставился на нее.

– Сильвия? Что ты тут делаешь?!

– Иногда я сама задаю себе этот вопрос… Джон огляделся, постепенно начиная трезветь.

– Боже, я же у тебя в доме! – Он потряс головой, словно желая стряхнуть с себя остатки хмеля. – Милдред предложила мне прилечь, и я, очевидно, перепутал комнаты… Вот поэтому я и стараюсь не пить. Извини меня, пожалуйста…

– Не надо извиняться, я сама все испортила. – Марла закрыла лицо руками. – У меня всегда все не так! Что говорить, именно поэтому у меня нет ничего и никого… – Она отчаянно зарыдала.

– Неправда, у тебя есть все, успокойся, – Джон взял ее за руку.

– Нет, – упрямо тряхнула головой Марла. – Ты не понимаешь. О, Джон, я закатила жуткую сцену, наверное, перебила всю посуду в доме! Сильвия страшно рассердится.

Она поняла, что совершила ошибку, но Джон ничего не заметил.

– Думаю, Сильвия уже сердится, – усмехнулся он. – Не расстраивайся, иногда полезно дать волю своему гневу. А если Боб порой не понимает тебя – тоже не беда: я всегда рядом и все пойму. Кстати, а где Боб? – спросил он, садясь в постели. – Где все?

– Дети ушли в кино, – ответила Марла, – им не слишком весело сидеть со мною. А о Бобе я и не говорю… Когда я вернулась, его уже не было. Мы с тобой прекрасно знаем, где он сейчас.

– Негодяй!

– Я не знала, что жена может так себя чувствовать. – Марла снова заплакала. – Мне так обидно и стыдно!

– Тебе нечего стыдиться, – постарался ободрить ее Джон. – Это Бобу должно быть стыдно.

Марла посмотрела на него и зарыдала еще громче:

– Ты не понимаешь, это я во всем виновата! Джон обнял, ее и поцеловал в макушку. В этот момент одеяло сползло, и Джон ахнул:

– Сильвия, Боже!..

Казалось, он готов провалиться сквозь землю от смущения, но Марла только крепче прижалась к нему. Ей сейчас необходим был живой человек рядом.

От Джона приятно пахло; не задумываясь, она – стала целовать его глаза, щеки, губы. Джон застонал, пытаясь сопротивляться. Марла чувствовала, как напряглись его губы, потом они стали мягче, рот приоткрылся. Она знала, что он долго ждал этого поцелуя, и постаралась не разочаровать его. Джон оторвался от нее, только когда обоим стало нечем дышать.

– Это дурно – то, что мы делаем, – пробормотал он.

– Не так уж это и дурно, – уверенно сказала Марла.

Она подняла лицо, и Джон не смог устоять перед искушением. Они снова поцеловались. Нежно и бережно Марла обвила его шею, такое осторожное движение не могло бы побеспокоить и пугливого дикого оленя. Правую руку она запустила ему в волосы, и Джон застонал.

– Сильвия, о, Сильвия! – шептал он. – Пожалуйста, не надо. Боб, ваш брак…

Но Марла понимала, что он начинает сдаваться. Джон обхватил руками ее обнаженное тело, и она почувствовала, как он весь дрожит. Марла упала на подушку, увлекая его за собой, и в следующее мгновение окружающий мир перестал для них существовать.

Боб входил в спальню с тяжелым сердцем. И здесь, как и во всем доме, царил беспорядок: на незастеленной постели – груда смятых одеял и простыней. Сильвии нигде не было видно.

Всю дорогу до дома Боб, не переставая, думал о своем решении. Он любил порядок в жизни и старался, чтобы людям было с ним хорошо. Но сейчас хорошо не было никому, и его жизнь стала абсолютно неуправляемой. Точнее говоря, его семейная жизнь подошла к финишной черте, начинался новый этап. Но почему он ощущал себя таким подонком? Наверное, потому, что Сильвия всегда была такой безупречной во всем…