– А мы-то откуда знаем? Ты говоришь одно, твой попутчик – совсем другое. Кому верить?

– И если ты не замыслил что-то плохое, то почему не хочешь дать клятву? – тем же тоном добавил жрец.

– Эх вы, чёрствые душонки! – с презрением набросился на них не то рыцарь, не то принц. – Честного человека сразу видно! Его слово твёрже бриллиантов!

– Только его величество вводите в заблуждение! – поддакнула «матушка» и тут же мне посоветовала: – Да брызни ты им пять капель крови, иначе эти параноики и от тебя не отстанут, и нас своим нытьём до смерти доведут.

Я немного растерялся:

– А зачем? И почему именно пять?

– Да можно и шесть или семь, наверное, – пожала плечами дама. – Просто клятва такая дурацкая, где капель должно быть именно не меньше пяти. Пережитки прошлого, хи-хи!

– Но-но! Не юродствуй над святыми вещами! – осадила её «ущербная». – У самой за душой ничего нет, так ещё и древние законы попирать собралась!

– Да тише вы! – ухватился престарелый король за голову. – Раскричались как сороки! У меня опять мигрень началась…

И оттолкнув бросившихся к нему на помощь женщин, начал с кряхтением подниматься:

– Что ж, не хочет парень давать клятву, его дело… Значит, буду собирать большой совет представителей всего королевства.

– Да ты что, отец! – испугался принц. – Это же недели три пройдёт, если не больше. И всё это время магистр будет томиться в сыром узилище?

– Иначе нельзя! – чуть ли не взвизгнул глава тайной полиции. – Закон незыблем для всех!

Король глянул на меня с жалостливым вздохом, рыцарь – с упрёком. Матушка – со слезами на глазах. Я и сам недоумевал:

«Почему это не хочу?! Да хоть сто клятв дам! Тем более что клятвы пленников недействительны. После чего поживём – посмотрим. Всё лучше, чем в тюрьме. А уж пять капель крови?… Тьфу! Мелочь какая!» – и вслух завил:

– Готов принести клятву! Где надо расписаться кровью?

Трое сочувствующих людей мне обрадовались и закивали. Трое невзлюбивших меня скривились с досадой. После чего явно недовольный жрец достал из складок своей одежды пробирку с пробкой и проворчал:

– Глупости какие-то. Не надо нигде расписываться. Просто эта пробирка будет вечно храниться в сокровищнице короля. И если ты посмеешь нарушить клятву, то по твоей крови тебя настигнет возмездие в любом месте нашей планеты!

«Ладно, ладно, – мысленно отмахнулся я от угрозы. – Любую клятву можно обойти умеючи, банально используя продвинутую демагогию».

Мне дали острый стилет, предложили уколоть подушечку любого пальца и тут же подставили пробирку. Чуть раньше жрец стал декламировать:

– Повторяй за мной: жизнью клянусь всегда выполнять все задания, которые даст Гредек Ушшури! И клянусь беречь его жизнь, как свою собственную!

Я повторил, стараясь не фыркнуть от смеха. Слишком уж эта клятва мне показалась наивной и гротескной. Дети и то лучше придумывают, а тут большие дяди и тёти дурачатся. Ну и с ходу просматривались лазейки, позволяющие увиливать от выполнения клятвы. Первая и самая главная: если я буду далеко, то мне глубоко плевать на любые переданные мне распоряжения короля. Только лично, при непосредственном контакте! Точно так же, будучи далеко от старика, мне плевать будет и на спасение его жизни. Да я просто знать не буду о проблемах этого представителя рода Ушшур.

Пока я так радовался, в пробирку накапало гораздо больше требуемого: почти полная! Да и жрец делал вид, что не видел. К чему бы это? Может, он вампир? И лишнее выпивает?

Руку я отдёрнул, прокол зажал, а вот дальнейшую свою судьбу выяснить не успел. Престарелый король уж чуть ли не бегом мчался на выход, причитая на ходу:

– Опаздываю на сеанс к целителю! Вейшу-Ма меня убьёт!

Вся его свита припустила за ним. Только рыцарь, выходящий последним, обернулся и обрадовал:

– Жди! Скоро кандалы снимут, и жизнь наладится! Так держать! – и странным жестом мне отсалютовал. Причём жест мне этот крайне не понравился, чувствовалось в нём нечто издевательское и презрительное.

«Да нет, просто показалось, – попытался я успокоить возопившую паранойю. – Нормальный он, просто я местных традиций не знаю. Может, у них здесь так принято поддерживать товарища?»

Двери с грохотом закрылись. Тогда как сквозь небольшие окна до меня вскоре донёсся громкий ор толпы. Кажется, народ ликовал. Неужели ему так радостно, что в королевстве появился свой фикси-прокси? Или какая иная причина для праздника имеется?

Почему-то думать о костре не хотелось. Заставлял себя забыть напрочь рассказанную легенду Тимофеем Круком. Гнал усилием воли от себя любые сомнения. Но…

Время шло. Никто не приходил. Вопли радости за окнами плескали волнами шумной ярости, весёлых воплей и начавшихся песнопений. Покушать мне и попить тоже не несли, несмотря на всеобщий праздник. И хуже всего, что и расковывать было просто некому.

Неужели обо мне забыли? Проигнорировали распоряжения высшей власти? В голове такое не укладывалось. И я постарался тщательно, посекундно вспомнить всё, что со мной недавно случилось. Уговоры и попытки взять с меня клятву… Странные попытки, словно трое не верили в мою готовность, а трое подсказывали сделать правильный ход. Пробирка, почти полная… Уход рыцаря и прорвавшаяся от него насмешка… или издёвка? Вопли веселящегося, словно в истерике, народа… И моё полное, печальное одиночество…

И опять-таки! Страшные слова купца из Скифии.

Тут поневоле мозги в трубочку скрутятся. Но думай не думай, плачь не плачь, а делать что-то надо. Вначале попробовал кричать. Аккуратно так, не срывая голос. Вигвам в ответ. Никто не отозвался, словно меня не существовало в природе. Затем попробовал повторить получившийся у меня фокус с созданием картонки из ничего. Обрадовался, что получилось. Пять штук. На шестой получилась только полоска. На седьмой навалилась жуткая усталость. Радость куда-то исчезла. Навалилась ещё бо́льшая тоска.

Попытался вздремнуть. Куда там! При такой-то нервотрёпке. Решил попытать счастья в снятии наручников. Хотя бы одного. Увы! Возился настолько рьяно и безрезультатно, что зверски устал. Не заметил, как вздремнул, прислонившись к стене и используя цепи как растяжки.

Приснилось нечто страшное, от чего сердце заколотилось так, что вот-вот из груди выскочит. Отдышался. Осмотрелся. Почти ничего не видно. Разве что через узкие окна прорываются сполохи не то костров, не то пожарищ. Но так как народ продолжает радостно орать и лихо петь песни, пожар никому не угрожает. А вот мне стало крайне худо. И не по поводу голода или жажды. Причина проста: организм взбунтовался и требует немедленного облегчиться. Как? И куда? Потому что, кое-как изогнувшись, понял: штаны могу приспустить. Но неужели прямо здесь и гадить?

Вот именно в этот момент поиска решения мировой проблемы где-то сверху послышался мерзкий скрип, и что-то шмякнулось прямо перед моими ногами. Мой желудок сжался от страха и неожиданности. Сердце ударило, словно в набат, и замерло. А ожидание смерти резко и напрочь перекрыло факт возможного позора.