Элор встала.

— Я правительница Ильдорна! Настоящая правительница, а Айрин силой захватила престол!

— Вот оно как… — промолвил Огневар.

— Айрин хочет убить ее, потому что Элор — законная наследница прежнего короля, — пояснил Стас, но Элор перебила:

— Мечедар освободил меня из темницы, он спасал меня множество раз, и я не предам его, если ты это имеешь в виду, кузнец!

Огневар кивнул, словно знал, каким будет ответ.

— Да, я всего лишь кузнец, но знаю одно: когда ржавчина пожирает железо или медь, она не остановится, пока не сожрет все! Наше рабство — ржавчина, пожирающая ставров. Я вижу, как ставры становятся другими, — и мое сердце плачет. Рабство делает нас слабыми, подчинение чужим законам развращает души молодых. Раньше молодежь испытывала друг друга в поединках, мы хотели быть вождями, желали стать первыми! А сейчас… ставры теряют свой дух. Аллери запретили нам ковать сталь, торговать, как мы хотим, путешествовать, обложили нас данью. Но и этого мало! Раньше Айрин требовала новых рабов, теперь ей нужны заложники.

— Заложники? — хором спросили Стас и Элор.

— Да. Заложники. Она боится, что кланы поддержат восставших безрогих, и требует, чтобы ставры отдавали своих детей в знак того, что клан останется ей верен…

Элор и Стас переглянулись. Так вот что произошло! Стас ощутил волнение. Если раньше ставров было не расшевелить, то теперь своими действиями Айрин сама настраивает их против себя! Элор тоже это поняла и радостно улыбнулась. Не получив поддержки в Унголии, возможно, они найдут ее здесь?!

— Хороший меч не сгибается от удара. На нем остаются зазубрины, но им можно сражаться.

Огневар посмотрел на Стаса. Кузнец, будто огромный черный демон, возвышался над ними, и свет горна желтым пламенем отражался в его зрачках.

— И ты — такой меч. Ты не сломался, даже когда тебя лишили рогов, — на это способен не каждый! У тебя хватило смелости вернуться и бросить вызов шаманам! Ты прирожденный вождь, и ты должен возглавить клан, Мечедар! Ты можешь вернуть ставрам честь и свободу. Если захочешь.

Он говорил о войне, и Стас посмотрел на девушку. Элор сидела, не сводя с него глаз, и Стас понял: ответь он отказом — и все будет потеряно. Для его клана, для всех ставров и… для Элор.

— Я хочу, — сказал он.

— Тогда тебе нужен меч. Не этот жалкий ножик, с которым ходит Крепкохват, нет. Хорошее оружие, которым можно рассечь врага надвое!

— Я потерял меч отца, — сказал Стас. — Аллери отняли его.

— Это не беда.

Огневар отошел куда-то и вынес замотанный в ветошь предмет.

— Вот. Возьми.

Стас принял предложеное и осторожно размотал тряпки. Под ними был длинный клинок с матово блестевшим лезвием, стальной — не медный. Руны затейливой вязью покрывали весь меч.

— Я ковал его для настоящего вождя. Он твой, Мечедар.

Меч приятно оттягивал руку. Глядя на отражавшийся на лезвии огонь, Стас понял: теперь отступать некуда. Он — вождь.

Огневар как-то по-особому посмотрел на Элор, и Стас вспомнил: по законам победителей ставрам запрещалось ковать сталь. Значит, кузнец рисковал, выдавая себя с головой. Это обрекало на смерть больше, чем слова о восстании. И Элор оценила это.

— Сейчас мое слово значит так мало. Но когда трон Ильдорна станет моим, я клянусь не запрещать ставрам ковать железо. Я обещала безрогим, обещаю и вам: если я стану правительницей, ставры получат свободу!

— Тогда и ты, госпожа, не уйдешь без подарка. — Огневар отошел, покопался в груде сваленных у печи дров и протянул девушке крепкую палку.

— Что это?

Огневар не отвечал. Взгляд его говорил: посмотри.

— Хм. Слишком она тяжела, — Элор взвесила палку на ладони, все с интересом следили за ней. И вдруг одним движением девушка выхватила искусно спрятанный в палке клинок. Скалобой едва не упал с полена.

— Отличный клинок, — сказала Элор. — Только странный. Почему он такой формы, не плоский, а какой-то…

Она не нашла слов, чтобы описать, и Огневар ухмыльнулся:

— Это я придумал сам, госпожа аллери. Этим клинком плохо рубить, зато он прекрасно пробивает броню аллери.

— Вот как? Значит, им надо колоть? — Она сделала несколько выпадов, и Стас почувствовал, что Элор вновь удивила его.

— Ты умеешь обращаться с оружием?

— Если сомневаешься, я покажу, чему меня обучал отец.

Ее клинок устремился к груди Стаса, тот не сплоховал и отбил, но девушка продолжала атаковать, пока не загнала его в угол. Кончик меча уколол грудь. Стас взглянул в глаза Элор и почувствовал: пронзи она его сейчас — и он с радостью истечет кровью у ее ног. Прикажет умереть — и он умрет. В этот миг смерть не имела власти над ним, и Стас упивался бессмертием. Ничего подобного он не испытывал и не чувствовал никогда.

Элор убрала клинок.

— Спасибо, кузнец. Я оценила твой подарок. Будь уверен: этот меч никогда не повернется против ставров.

Огневар кивнул:

— Хорошо. Тогда идите спать. Сказано было немало, настало время отдохнуть.

Гости направились к дверям.

— Мечедар! — окликнул кузнец.

Стас оглянулся.

— Берегись Зримрака.

— Пусть только попробуют! — ударил по клинку Стас.

Они добрались до дома, и Стас приготовил Элор постель в своей комнате, сам же отправился спать к брату.

Они хорошо выспались и поели. Элор понемногу отдыхала от проделанного путешествия, спокойный сон явно пошел ей на пользу, и Стас любовался ее сияющим лицом. По просьбе девушки Скалобой устроил экскурсию по селению, рассказывая, чем и как живут ставры. Жители разглядывали девушку-аллери, и взгляды уже не были столь враждебными. Они побывали на мельнице, видели, как выращивают зерно и выделывают кожи, ткут одежду и мастерят деревянную утварь.

— А там что? — спросила девушка, указывая на храм.

— Там живут шаманы, — охотно ответил Скалобой. Ему нравилось, что аллери говорит с ним на его языке, и он едва ли не чаще Элор расспрашивал ее об Ильдорне. Стас видел, что Элор нравилась непосредственная простота брата, она часто смеялась над его вопросами, и, похоже, они хорошо сдружились.

— В каких богов вы верите?

— Мы лишь поклоняемся духам предков, а шаманы умеют говорить с ними.

— Вот как. То есть шаманы говорят вам, что делать, объясняя это волей предков? — Элор взглянула на Стаса, и тот понял ее замысел.

— Ну да, — подтвердил Скалобой. — А у вас разве не так?

— Скажи, Скалобой: если шаман захочет что-либо, он ведь может сказать, будто это желание предков, и никто не догадается, что это не так, ведь только они говорят с высшими?