— О чем?

— Обо всем, что происходит в городе. Ему все известно.

— Ну. и пусть болтает, плюньте на это...

— А как поступать, когда он спрашивает наше мнение по тому или иному вопросу?

— Он что, интересуется чем-нибудь?

— Да.

— Старайтесь больше слушать его и поменьше говорить сами. Так будет лучше.

За черным рынком, в начале кривого узкого переулка, находилась пивная-закусочная, именуемая здесь коротко — локаль. От прочих пивных она внешне ничем не отличалась, но в ней, кроме пива, можно было получить, правда, за очень высокую цену, чашку кофе, вернее — дурно пахнущей темной жидкости, и пару бутербродов, состоявших из гомеопатических порций эрзац-хлеба и сыра.

Каждое утро Ожогин и Грязнов приходили в пивную и занимали столик. Они вынуждены были завтракать здесь, так как в гостинице по талонам коменданта города им предоставлялись лишь обед и ужин. Друзья являлись в локаль еще до его открытия, чтобы захватить местечко в этом всегда людном и шумном заведении.

Тут собирались темные дельцы всех оттенков: спекулянты, ростовщики, посредники в торговых сделках, укрыватели краденого и, конечно, разномастные воры. Мраморные доски столиков носили на себе следы различных арифметических действий — от сложения до деления, от простых дробей до десятичных. Опытный глаз при внимательном анализе этих разнообразных подсчетов и выкладок, наверное, смог бы воссоздать и нарисовать картину побед и поражений, происходивших за стенами локаля. Да и не только за стенами. Крупные сговоры и сделки возникали и принимали законную силу именно здесь. Сколько они, эти обшарпанные, обветшавшие столики, хранили темных дел. Записи и цифры красовались даже на стенах.

Сегодня друзья явились в локаль с некоторым опозданием. Зал уже был полон. На их счастье, два крайних столика, в самом углу, оказались свободными. Они поторопились занять один из них. Официант, уже приметивший друзей и не раз получавший от них необычные по размерам для этих мест чаевые, быстро подбежал и принял заказ на пару бутербродов, пару чашек кофе и пару кружек пива.

— Все знакомые лица, — оказал Андрей, оглядывая зал.

Волны дыма поднимались к потолку. Несмотря на раннее утро, в помещении было уже душно и смрадно. К вони дыма от трубок и сигарет примешивался кислый запах, идущий из дверей подвального помещения. Оттуда появлялись официанты с тяжелыми фарфоровыми кружками.

— Да, уже примелькались, — согласился Никита Родионович. — Вон того, рябого, что сидит у окна, я вижу каждый день. Ты не оглядывайся, — предупредил он Андрея. — Рябой что-то улыбается, глядя на меня, и даже подмаргивает. Он, видимо, собирается подойти к нам. Что за чертовщина... — И Ожогин смолк.

Низкий, полный мужчина в рубахе из пестрого искусственного шелка, действительно, встал со своего места, предварительно шепнув соседу что-то на ухо, и направился к друзьям. В это время подали кофе и бутерброды. Незнакомец подошел к столику и, пододвинув свободный стул, уселся рядом с Ожогиным.

— Есть дело, — сказал он вместо приветствия и положил свою большую, обильно поросшую волосами руку на руку Ожогина.

— Пожалуйста, — с любопытством и недоумением глядя на незнакомца, проговорил Никита Родионович.

— Могу устроить небольшую партию бритв «Жиллет». Доллары есть?

Никита Родионович отрицательно помотал головой, сдерживая улыбку.

— Фунты?

— Тоже нет, — ответил Ожогин.

— Советские рубли? — уже шопотком спросил рябой.

— А этих тем более.

— Жаль, очень жаль, — сказал незнакомец, сокрушенно поджав свои большие губы. — «Жиллет» настоящий, без подделки... — Он бесцеремонно взял один из двух бутербродов и на правах старою знакомого мгновенно уничтожил его. — А что вас интересует? — спросил он, глотнув плохо пережеванный кусок.

— Пока ничего, — ответил Никита Родионович, уже не сдерживая улыбки.

— Понимаю, — рябой многозначительно подморгнул, — понимаю, — и, пожав руку Ожогина, встал и отошел.

Что он понимал, так и осталось неясным.

За соседним столом шел торг из-за двух ящиков анилиновых красок, и, кажется, не безуспешно. И продавец, и покупатель, оба сразу, точно по команде, заказали каждый по паре кружек пива.

— Ну и мирок! — тихо сказал Грязнов, нервно поводя плечом.

— Да-а... — протянул Никита Родионович. — О нем ты мог доселе знать только из книг, а теперь довелось увидеть воочию. Я тоже смотрю на все, как сквозь сон. Давно это было, в юные годы. Ну ничего, привыкнем, коли надо...

— Большая нужна тренировка, — произнес Андрей по-русски.

— Ты что, с ума сошел? — строго глянул на него Никита Родионович.

— Забылся, — смутился Андрей.

— Пойдем, — сказал Ожогин.

Положив на стол деньги, друзья вышли.

...По тротуару около гостиницы прогуливалась супруга Моллера со всем своим выводком. Молодая поросль — три мальчика и три девочки шли следом за мамашей, попарно взявшись за руки.

На приветствие Ожогина и Грязнова госпожа Моллер ответила едва заметным наклоном головы.

Зато муж ее, Оскар, встретил друзей так, будто не виделся с ними полгода. Пожав обоим руки, он затянул их в свою крошечную контору и чуть не насильно усадил на покрытый облезшим бархатом диван. Едва прикоснувшись ко лбу, он произнес:

— Строго конфиденциально... только что узнал.... — Оскар Фридрихович поместил свое тщедушное тельце между Ожогиным и Грязновым. — Вчера ночью в шестнадцатый номер «Цум гольденен левен», что на втором этаже, кто-то из приезжих внес чемодан. Обычный чемодан, вот такого размера, — Моллер показал руками. — И что бы вы думали?

Друзья пожали плечами.

— Ха! Разве мог кто подумать... В чемодане оказалась адская машина.

— Что? — удивился Грязнов.

— Адская машина... — повторил Оскар Фридрихович.

— Ерунда какая-то, — пытаясь встать, заметил Никита Родионович.

Моллер движением руки принудил его сесть.

— Не ерунда. Мне-то вы можете поверить. Я своими глазами видел этот чемодан. Он весь наполнен взрывчаткой. Не дай бог, взорвался бы, — от гостиницы не осталось бы камня на камне. Да-да... Это не шутка. В нем не меньше двенадцати килограммов.

— Почему же он не взорвался? — поинтересовался Ожогин.

Оскар Фридрихович потер лоб.

— Полотер... полотер...

— Что полотер? — спросил Андрей.

— Полотер, натирая полы, услышал необычный для его слуха шум: «тик-тик, тик-тик, тик-тик». Он знал, что в номере стенных часов нет, и постучал в дверь. Никто не отозвался. Он постучал еще раз. Было тихо попрежнему и только слышно было: «тик-тик, тик-тик...». Он разбудил жильцов, а жильцы все офицеры-летчики. Те послушали и говорят: «Выламывай дверь!». Выбили дверь, — номер пуст, а посередине его чемодан. Комедия!