Ральф медленно подошел к ближайшей колеснице.

Она была прекрасна, словно ее позолотили пару дней назад. Необычный орнамент поражал воображение, инкрустации из цветного фаянса и камня волшебно переливались в свете электрического фонарика.

Современным людям здесь нечего было делать, они были тут чужими. За секунду они словно переместились в прошлое, где им не было места. На протяжении тысяч лет взгляд живого человека не касался этих сокровищ, и Ральф прекрасно понимал это, пытаясь рассмотреть и запомнить каждую деталь, каждый завиток на великолепных ларцах, каждую алебастровую вазу с органами давно умершего великого человека, над чьим именем не властно было даже само время.

Вот чуть левее, в углу, лежит пектораль в форме распростершего крылья ястреба с увенчанной алым солнечным диском головой. В лапах с удивительной —красотой выполненная птица сжимает могучие защитные амулеты: два знака “шену” и символы вечной жизни “анх”.

Ральф как завороженный перевел взгляд чуть правее. Вторая пектораль, не менее прекрасная, чем первая, предстала его взору. Крылатый скарабей, переливаясь всеми цветами радуги, держит перед собой солнечный диск, мерцающий глубоким оранжевым светом.

Словно живые бегут изображенные на крышке громадного ларца преследуемые разгневанным фараоном враги. Стремительно несется вперед могучая колесница. Грозно вкладывает в лук очередную черную стрелу Сети I, разя противника одного за другим…

— Твою мать! — громко заорал Бумба, и наваждение исчезло.

Ральф резко оглянулся.

Покровский стоял рядом с метровой черной статуей, матово переливающейся в свете электрических фонарей, глупо таращась на холодное невозмутимое лицо древнего стража.

— Фух, — тяжело вздохнул Бумба, — а я думал, что это Миша.

— Не вздумайте ничего трогать, — резко бросил Ральф, отпихивая Покровского от статуи. — Некоторые предметы очень хрупкие и могут рассыпаться всего лишь от одного прикосновения.

Гурфинкель, так и не осмелившийся войти в сокровищницу, испуганно стоял на самом пороге, стойко терпя идиотские насмешки рабочих.

— Подождите.

Бетси, рассматривавшая одну из алебастровых ваз-каноп с органами фараона, осторожно подошла к статуе, которую слегка окосевший от сокровищ Бумба спутал с Гурфинкелем.

— Ральф, посвети чуть левее…

Ральф посветил.

Рядом стояла вторая статуя, черный близнец той, что была справа, а посередине между ними в нише…

— Еще одна комната? — Парень с девушкой переглянулись.

— Чего? — робко переспросил Покровский, на всякий случай сделав пару шагов назад.

Ральф осторожно приоткрыл дверь, на этот раз полностью отлитую из золота. Дверь поддалась на удивление легко. Бетси шагнула вперед. Луч ее фонарика ударил в темноту, затравленно метнулся по расписным стенам, после чего остановился на небольшом округлом возвышении в центре странного помещения.

— Но ведь это же.„ — начал было Ральф, роняя фонарь.

— Правильно. — Бетси быстро кивнула. — Это Бен-Бен…

Элизабет украдкой из-за шторы выглянула в окно. На это незаметное движение в окне внизу немедленно защелкали фотоаппараты и загомонили журналисты. Кто-то наговаривал текст в камеру, кто-то на диктофон, а кто-то просто стоял и разговаривал с коллегами, яростно затягиваясь сигаретой.

— Да, — сказала она, обращаясь к кошке, — выбраться нам будет нелегко.

И хотя сегодня утром девушка обзвонила несколько телевизионных каналов и газет и объявила о предстоящей на следующий день пресс-конференции, журналисты все равно охотились за ней, как за дичью.

В холле гостиницы вообще было столпотворение. Кошка послушно сидела в заранее купленной корзинке, а Бетси тем временем просчитывала пути к отступлению. Недолго колеблясь, она юркнула в одну из дверей обслуживающего персонала. Незаметно добравшись до гостиничного гаража, девушка с облегчением забралась в машину и через несколько мгновений лихо, с ветерком, выскочила прямо на ошалевших от неожиданности репортеров.

Зазвонил телефон.

— Бетси, добрый вечер, — поздоровался Ральф. — Как ты?

— Привет. Нормально.

— У “Миш-Мэш” чуть ли не с утра столпотворение. Я и не думал, что в Луксоре столько репортеров. Может быть, за тобой заехать? — предложил он свою помощь. — Журналисты ведь не отличаются особой вежливостью.

— Нет. Спасибо, — ответила она доброжелательно и даже усмехнулась. Женщине всегда приятно, когда о ней заботятся. — Мне еще нужно Гора проводить.

Такими же “медвежьими тропами” она добралась до двери номера Гора. Кажется, журналисты были на каждом шагу.

Девушка требовательно постучала. Буквально через мгновение открылась дверь, словно парень стоял в ожидании рядом. Бетси вошла, стараясь невзначай приглядеться к Гору. Какое у него сегодня состояние? Они поздоровались, и Элизабет протянула корзинку.

— Вот, — сказала она с сожалением. Молодой человек принял корзинку из рук и заглянул внутрь. И тут же тихо рассмеялся.

“Если смеется, значит, жить будет”, — с облегчением подумала она и тоже заглянула.

Из корзинки выглядывала кошачья морда с огромными желтыми глазищами, в которых крупными буквами было написано угрюмое недоверие вперемежку с укоризной. Гор поставил убежище на пол и открыл крышку, выпуская животное на свет Божий. Баст немедленно встала на все четыре лапы и сладко потянулась. Затем с урчанием “Ну, наконец-то” грациозно вышла из корзинки и направилась к миске с едой, о которой заранее побеспокоился парень.

“А мой гуляка как убежал тогда по своим делам, так до сих пор и не вернулся”, — с тревогой подумала Бетси.

Девушка огляделась. За это время Гор многое успел сделать: собрал вещи профессора, разобрал его бумаги. На журнальном столике лежал билет на самолет.

— Уже все уладил? — спросила она.

— Да. Гроб с… — У него так и недостало духу произнести “с телом”, поэтому исправился: — Отца уже доставили в аэропорт.

— Я провожу тебя.

Он кивнул в знак согласия.

— Как я тебе завидую… — начала было Элизабет и тут же поправилась: — Так хочется домой…

— Ну, как я понимаю, уже осталось недолго. Четвертый день все каналы трубят, все газеты пухнут от сообщений о твоих достижениях.

— Это не мои достижения. Если бы не твой отец, этого бы никогда не было.

Молодой человек махнул рукой. Он прекрасно знал, чего стоит вся эта информационная истерика, сам принадлежал к пишущей братии.

— Ну, ты готова? Пора ехать.

У самого входа в “Миш-Мэш” ее встретил Ральф. Парень помог ей пробиться сквозь толпу журналистов, пару раз пустив в ход кулаки и локти. Бетси почувствовала прилив благодарности. Все-таки хорошо, когда есть возможность опереться на твердое мужское плечо.