В результате их положение стало трагическим: с одной стороны, они с готовностью несли жертвы и свирепо сражались с такими варварами, как русские войска, с другой стороны, их постоянно окружала атмосфера вины в самых кровавых и ужасных преступлениях.

Мне становилось все труднее понимать слепоту Гиммлера к реальности и ее последствиям, тем более что я часто видел его за чтением рапортов с фронта о подвигах ваффен-СС, и его глаза сияли от восторга. Несмотря на сожаление о потерях ваффен-СС, он с гордостью цитировал перехваченную телеграмму русского верховного командования: «Немецкие войска отступают по всем фронтам. Лишь ваффен-СС стоят как скала в море».

Мы с Гиммлером десятки раз говорили о ваффен-СС; чтобы издать все мои заметки на эту тему, понадобится отдельный том. Здесь я приведу лишь некоторые из них, дающие представление об отношении Гиммлера к ваффен-СС.

Мне пришлось поговорить с Готтлибом Бергером, генералом ваффен-СС и начальником Главного управления СС, чтобы получить четкое представление о ваффен-СС и вступивших в них европейских добровольцах, поскольку именно Бергер создал европейские добровольческие части и был ответствен за преданность ваффен-СС. Кроме того, мне казалось, что порой воображение берет верх над Гиммлером, заставляя его преувеличивать некоторые замечания Гитлера – например, касающиеся территорий, отводившихся для поселений солдат-крестьян, и новой карты Европы, которая также была связана с европейскими добровольцами. Поскольку Бергер имел прямой доступ к Гитлеру, причем вне зависимости от Гиммлера, я ожидал, что он сможет просветить меня и в этих вопросах.

Гиммлер пожелал, чтобы я занялся лечением Бергера, и это облегчило выполнение моих планов. Бергер обладал великолепным телом и железными нервами, хотя получил тяжелую рану на Первой мировой войне. Поэтому мое лечение сводилось в основном к профилактике, но оно позволило мне наладить с Бергером контакт. Я стал часто с ним видеться – не из-за того, что он нуждался во мне, как Гиммлер, а потому, что Бергер придерживался схожих с моими взглядов по гуманитарным вопросам и считал, что их надо решать в соответствии с правосудием.

Своим крепким телом и головой Бергер напоминал древнеримского полководца со слегка германизированными чертами. В его осанке и движениях проявлялся железный самоконтроль, составлявший резкий контраст с нервными жестами Гиммлера. Бергер происходил из Швабии и был так предан ей, что получил прозвище Герцог Швабский. Из своих разговоров с ним я получил и более четкое представление о европейских добровольцах, и о будущем, которое уготовил для Европы национал-социализм. По этой причине я включил в свои воспоминания о Гиммлере некоторые замечания Бергера.

Полевая штаб-квартира

2 августа 1941 года

Сегодня Гиммлер с большим энтузиазмом говорил о героической борьбе дивизии СС на Ельнинском выступе, которая 16 дней удерживала свои позиции против противника, имевшего большое численное превосходство. В ходе этих боев были разбиты 13 русских дивизий и предотвращена попытка двух или трех советских армий вырваться из Смоленского мешка.

– Одна-единственная дивизия ваффен-СС оказала решающее влияние на исход важного сражения с русскими, запертыми в Смоленском мешке. Не хотите узнать подробности боев? Я получил доклады с фронта. Вермахт выделил одну группу [взвод], достойную упоминания в сводках. Перед позициями этого взвода образовался полукруг из мертвых врагов, убитых гранатами. Командир группы держал руку на чеке последней гранаты, три командира отделений, его вестовой и шофер были найдены мертвыми в окопе. У первого командира отделения на плече все еще лежала винтовка, а вестовой сжимал планшет с последним донесением. В таком виде их и нашли. – Гиммлер несколько секунд молчал, затем продолжил: – Вот так воюют мои ваффен-СС. Вы видите здесь результат того, что они знают, за что сражаются, в сочетании с лучшими воинскими традициями. Командир и солдаты вермахта, воевавшие бок о бок с этими частями, с величайшим уважением говорят о героизме, проявленном этими людьми. Именно из таких людей и получится необходимая нам элита. Даже в мирное время мы должны устроить так, чтобы при отборе людей руководствоваться такой же храбростью и доблестью.

Во время сеанса лечения Гиммлер сообщил мне о своем решении, чтобы в мирное время любой человек, желающий стать офицером СС, должен был совершить прыжок с парашютом.

– Иначе та репутация, которую заслужили эти молодые люди, проливая свою кровь, и красивая форма, которую мы носим в мирное время, приведут в ряды СС молодых горожан и интеллектуалов, не интересующихся ничем, кроме карьеры. В пылу битвы становится ясно, какие люди нужны в СС, но в мирное время нужны специальные методы отбора. Например, от любого человека, желающего стать офицером СС, можно потребовать, чтобы он по меньшей мере в течение года до назначения демонстрировал свои практические способности в каком-нибудь напряженном и опасном деле – например, став альпинистом или моряком. Будущие офицеры СС научатся правильному отношению к подчиненным и приобретут самоуважение, лишь работая наравне со всеми. После этого сержантский состав и офицеры старой школы окончательно уйдут в прошлое.

17 августа 1941 года

Вчера Гиммлер рассказал мне, что офицеры СС должны давать особую клятву ради того, чтобы будущие призывники отбирались в соответствии с принципами СС, а также для того, чтобы избежать какой-либо коррупции. Они должны поклясться не покровительствовать ни своим сыновьям, ни сыновьям друзей и родственников, быть неподкупными и не подчиняться требованиям родственных и дружеских связей. Призывников следует отбирать лишь исходя из их личности, достижений и требований расовой чистоты.

Я ответил, что его офицеры – тоже люди и не смогут избавиться от своих слабостей. Гиммлер так подчеркивает значение теснейших кровных и дружеских связей в других областях жизни. Почему же он с такой ненавистью относится к семейным связям в рядах СС?

– Семьи жертвуют своими сыновьями и родственниками ради рейха, – стоял на своем Гиммлер. – Значит, они могут принести куда меньшую жертву ради СС, которые рано или поздно взвалят на свои плечи все заботы рейха. В данном случае я взываю к стойкости людей и к категорическому императиву долга. В военное время отбор сравнительно прост. Сейчас заслуги очевидны; Железный крест и другие награды позволяют вынести решение. Лишь в мирные времена отбор людей станет вопросом совести. Тогда он будет зависеть от нравственных качеств человека, ведущего отбор, который должен принимать решение на основе расовой чистоты, достижений и характера претендента, не обращая внимания ни на какие другие соображения.

18 сентября 1941 года

– Руководители СС, – заявил Гиммлер, – должны проходить очень тщательный отбор на основе непоколебимой храбрости. Трусы нам больше не нужны. Приняв это за основу, мы сможем перейти ко второму принципу, определяющему наш выбор, – обучению и тренировке. Первое качество – храбрость – должно быть равновеликим во всех людях; второе зависит от конкретного человека, но он обязан стремиться к максимальным знаниям и навыкам.