– Человека, который вас изнасиловал, зовут Грэм Энгилли. Он родной брат Роберта.

Комок желчи поднимается к горлу. Грэм Энгилли. Где я слышала это имя?… Точно!

– «Серебряный холм». – Не знаю, как мне удалось выдавить эти слова.

– Тот театр… со зрителями за столом… не театр, а одно из шале.

Я открываю глаза:

– Уверена, что театр. Сцена, занавес…

– Главная спальня шале расположена в мезонине. Это нечто вроде комнаты без стен. Помост квадратный, который легко принять за театральную сцену. Мезонин огражден с трех сторон, и занавеску можно задернуть, если хочешь уединиться.

Она говорит, и перед моими глазами встает картинка. Чарли Зэйлер права. Вот что я никак не могла вспомнить о занавесе. Он не с потолка свисал, а был прикреплен к перилам. Если бы я не была привязана к кровати, если поднялась бы, то смогла бы заглянуть поверх его края.

«Серебряный холм». Пансионат в Шотландии. Реальный пансионат, где люди отдыхают, развлекаются. Куда я хотела поехать с тобой, Роберт. Неудивительно, что ты ужаснулся, когда я забронировала там шале.

– Моя подруга Ивон разработала их вебсайт, – говорю я. – Знаете, между мной и зрителями деревянного ограждения не было. Только горизонтальная металлическая рейка, огибающая сцену с трех сторон.

– Возможно, шале немного отличаются друг от друга. Или же тот дом не достроили.

– Именно. На окне не было занавески, и плинтус был не покрашен. – Почему мне это до сих пор не приходило в голову?

– Что еще можете рассказать? – спрашивает сержант Зэйлер. – Я знаю, Наоми, вы чего-то недоговариваете.

Я снова опускаю голову, снова смотрю на колени. Нет, я не готова. Откуда она знает Грэма Энгилли? Она была в пансионате «Серебряный холм»? Что-то здесь не так…

– Прекрасно. Тогда давайте поговорим о погоде. Мерзкая, не правда ли? Странно, как вы в нашей стране зарабатываете на жизнь солнечными часами. Изобретатель дождевых часов станет миллиардером.

– Дождевых часов быть не может.

– Знаю. Несу всякую чушь. – Чарли Зэйлер закуривает, приоткрывает окно. В щелочку врывается холодный ветер, плюет мне в лицо влагой. – А что вы думаете о декоративных солнечных часах?

– Я против них. Не так уж сложно сделать настоящие. Солнечные часы, которые не показывают время, – не часы. Просто мусор.

– Зато дешевле настоящих.

– Потому и дешевле, что мусор.

– Мой шеф мечтает завести солнечные часы во дворе участка. Но начальство не желает раскошелиться.

– Я для него сделаю, – слышу собственный ответ. – Заплатит сколько сможет.

Чарли Зэйлер удивляется:

– Зачем? И не говорите, что из любезности ко мне, – не поверю.

– Сама не знаю. – Может, если пообещаю сделать что-нибудь для ее шефа, то останусь в живых после этой поездки? А если буду верить, что останусь в живых, – может, так и выйдет? – Какие часы он хочет?

– На стену.

– Я сделаю бесплатно, если вы отвезете меня в больницу к Роберту. Мне обязательно нужно его увидеть, а без вас не пропускают.

– Он же вас прогнал. И он насильник. Зачем вам его видеть?

Она никогда не поймет. Никто не поймет правды. Только я. Потому что я тебя знаю, Роберт. Как бы ты ко мне ни относился, я очень хорошо тебя знаю.

– Джульетта Хейворт не связана с изнасилованиями, – говорю я вместо ответа на ее вопрос. – Неважно, для чего их совершали – ради извращенного удовольствия или ради денег, – но Джульетта ни при чем.

– Откуда вам знать? – Взгляд Чарли Зэйлер, оторвавшись от дороги, впивается в меня.

– Ничего, что вы сочли бы доказательством, у меня нет. Но я уверена.

– Ну да, – скептически тянет она. – Джульетта просто догадалась, как выглядело шале, которое вы видели в окно? Догадалась – и слепила копию, верно? Наитие свыше. Она вовсе не устраивала реалити-шоу с помощью Грэма Энгилли и своего мужа и вовсе не поэтому точно знает, где происходили изнасилования.

– Я сказала, что она не причастна к изнасилованиям, но не говорила, что она не видела самого шале.

– То есть… по-вашему, Грэм Энгилли попросил Джульетту сделать копию шале, не объясняя, что там происходило? – Яростно затягиваясь, Чарли пытается разбить мою теорию. – Господи, да она ведь в точности описала нам, что с вами случилось! Она догадалась, что вы обвинили Роберта в изнасиловании, и пересказала все детали! Откуда ей знать, если она не завязана?

Поверить не могу, что до сержанта до сих пор не дошло. Кто из нас детектив? Но она не знает тебя, Роберт, потому и не догадалась до сих пор. Со мной было то же самое, когда я в первый раз говорила с Джульеттой в комнате для допросов. Тогда твоя жена знала тебя лучше, чем я.

Тогда. Но не теперь.

– Джульетта описала вам в деталях, что произошло со мной, потому что с ней тоже это произошло. – Я это вслух произнесла? Похоже, да. – Тот человек… Грэм Энгилли… он и ее изнасиловал.

– Что?

Чарли Зэйлер сворачивает к обочине, я зажмуриваюсь от визга тормозов.

– Сами подумайте, сержант. У всех женщин, которых изнасиловал Грэм Энгилли, был успешный бизнес. У Джульетты тоже – до нервного срыва. Собственно, причиной срыва и стало изнасилование. Ее привязывали к той же кровати на той же сцене… или мезонине, неважно. Зрители тоже были, тоже ели и пили. С той кровати, в то самое окно она увидела шале. И слепила копию. Поставила в шкафчик в своей гостиной.

– Продолжайте, – говорит Чарли Зэйлер.

– Она не знала, что Роберту известно о произошедшем с ней, поэтому и не боялась, что домик с голубой арочной дверью покажется ему знакомым… Как и я, Джульетта никому не рассказала об изнасиловании. Ей было стыдно. Кому хочется из успешной женщины, которой многие завидуют, превратиться в объект жалости? Поверьте, на это нелегко решиться.

– Однако Роберт все знал с самого начала, верно? И встреча в видеомагазине не была случайной.

– Нет. Как и наша с ним встреча в Ист-Сервис. Должно быть, он неделями за нами следил, если не месяцами. И за Сандрой Фригард. Вы ведь сказали, что она стукнула его машину? Он оказался так близко, потому что следил за ней. Та к у них сложилось: Грэм насиловал нас, а Роберт выслеживал, пока не устраивал так называемое случайное знакомство.

– Зачем? – Чарли Зэйлер наклоняется ко мне, словно надеется, оказавшись ближе, выжать из меня ответ. – Зачем ему отношения с жертвами брата?

Я молчу.

– Наоми, вы должны сказать. Я могу предъявить вам обвинение в препятствовании следствию.

– Да хоть в государственной измене. Плевать мне.

Чарли Зэйлер вздыхает.

– Что скажете насчет Пруденс Келви? Она не вписывается в схему. Роберт изнасиловал ее, и она его видела, до того как он надел на нее маску. Ее он выслеживать не мог. С ней завязать роман он не мог.