Форрал как-то раз, уступив настояниям Паррика, вышел взглянуть, каких успехов достигла «его девочка», и, увидев Ориэллу гарцующей в небесах на гнедом коне, побелел как полотно. Однако после того как он сам слетал на Искальде, меченосец переменил свое отношение к этому делу. Он спрыгнул на землю, сияя от удовольствия, и, обнимая Ориэллу, воскликнул:

— Клянусь Чатаком, это невероятно! Никогда не думал, что придется дожить до дня, когда…

— Тебе и не пришлось, — заметил Паррик и тут же, поняв, что брякнул глупость, оглушительно хлопнул Форрала по спине, чтобы сгладить неприятное впечатление. Начальник кавалерии, кстати, был неутомим и начинал полеты ни свет ни заря. Взлетая на Искальде под небеса, он думал; что вот он — его звездный час.

* * *

В тот вечер все праздновали возвращение Яниса. Предводитель Ночных Пиратов закатил в своем жилище большую пирушку и не уставал повторять, что самое большое потрясение в своей жизни он испытал сегодня в полдень, когда, ведя корабль к берегу, увидел над бухтой летящую лошадь.

Гринц не сводил глаз с Ориэллы, которая сидела напротив в платье жгуче-вишневого цвета. По случаю пира Эмми порылась в сундуках и выдала гостям, которые прибыли в походной одежде, что-нибудь праздничное. Вор не мог даже есть, потому что неотрывно глядел на волшебницу.

С первой их встречи он навсегда отдал ей свое сердце, но осознал это только тогда, когда увидел ее бездыханное тело у подножия Камня. А осознав, решил, что должен следовать за ней всюду, куда бы она ни направилась. С грустью наблюдая за ее учебными полетами, он придумывал веские аргументы, которые бы заставили ее взять его с собой, и наконец сочинил, как ему представлялось, весьма убедительную речь.

Когда трапеза завершилась, Гринц перехватил волшебницу в коридоре.

— Госпожа, можно вас на минутку?

— Конечно, — улыбнулась Ориэлла. — Что случилось, Гринц? Тебе нужна моя помощь?

Гринц моментально забыл свое тщательно продуманное выступление.

— Я… я с вами, — промямлил он. — Когда вы поедете, я тоже…

Брови у Ориэллы поползли вверх.

— Ошибаешься, — мягко сказала она. У Гринца упало сердце.

— Но, госпожа, вы непременно должны меня взять! Ваш друг Чайм вчера весь день только и говорил о том, что вам нужны помощники и…

— Послушай, Гринц, — твердо сказала Ориэлла. — Не хочу тебя обижать, но, когда Чайм говорил о помощниках, он имел в виду людей, которые умеют ездить верхом и владеют мечом или магией.

— Понятно, я ведь плохой. — Гринц опустил голову и пнул носком сапога камешек.

— Ничего подобного! Просто это путешествие тебе не по силам. Даже наша небольшая прогулка из Нексиса в Вайвернесс была для тебя настоящей пыткой, и не вздумай уверять меня, что она тебе понравилась, все равно не поверка. — Ориэлла вздохнула. — Дело не а том, плохой ты или хороший, а в том, что тебе не хватает опыта и закалки. Если бы мы направлялись в Нексис, то, разумеется, взяли бы тебя с собой. Или, например, если бы мне понадобился вор…

— Ну а вдруг? — быстро спросил Гринц.

— Тогда мне самой пришлось бы учиться этому искусству. — По тону Ориэллы было ясно, что дальше обсуждать этот вопрос она не собирается. — Гринц, если я возьму тебя с собой, это будет равносильно убийству. И так слишком много друзей погибло у меня на глазах. Ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.

И, махнув вишневым подолом, она ушла. Гринц смотрел ей вслед, не зная, радоваться ему или огорчаться. Впрочем, одно он знал точно: она добилась совершенно противоположного тому, что хотела. Если он нравится волшебнице, ему не остается ничего другого, как идти за ней на край света.

— Мы еще посмотрим, — пробормотал он. — Вот увидите, я поеду.

* * *

Когда Ориэлла вошла в комнату, Форрал увидел, что она хмурится.

— Что случилось? — спросил он, наливая вина ей и себе. Ориэлла покачала головой и со вздохом ответила:

— Бедняга Гринц, похоже, совсем спятил. Он хотел отправиться с нами на юг, можешь себе представить? Едва не помер, пока мы добирались сюда из Нексиса, и надо же, спокойно говорит о путешествии длиной в сотни миль.

Форрал пожал плечами.

— Еще один воздыхатель. Не пойму, как тебе удается. — Он помолчал, а потом улыбнулся:

— Нет, по правде говоря, я знаю. Ты очень заботливая. Не успев познакомиться с Гринцем, ты его уже вылечила, а потом защищала, единственная из нас, когда он пытался спереть всякое барахло у этого Мадзурано. Я заметил, как он на тебя смотрит. Готов поклясться, он тебя очень любит.

— Что за чушь! — фыркнула Ориэлла.

— Я серьезно, — сказал Форрал. — Он всю жизнь был совсем один. Только представь себе, каково это — жить, не имея ни семьи, ни друзей. Он никогда никого не любил, и никто о нем не заботился. И вот появляешься ты: первая, кто отнесся к нему по-человечески. Неудивительно, что он в тебя влюбился.

Волшебница уставилась на него с недоверием:

— При чем тут любовь? Грину, может думать все, что ему заблагорассудится, но это не более чем обычное поклонение. Он вообразил меня героиней, и… Много лет назад одна маленькая девочка точно так же поклонялась тебе.

— Вот-вот — и посмотри, чем это кончилось, — пробурчал воин.

Ориэлла устало вздохнула:

— Форрал, мне надоело слушать эту ахинею. Ты говоришь, как кухарка, а не как меченосец.

Форрал пожал плечами:

— Наверное, ты права. Может быть, все это мне только кажется, потому что я сам в тебя влюблен.

— Ты просто сентиментальный пивной бочонок, — хихикнула Ориэлла. — А к старости совсем размякнешь. Если бы кто-нибудь услышал, как лучший в мире фехтовальщик говорит такие вещи, твоя репутация погибла бы безвозвратно. — Она улыбнулась ему и добавила:

— Хватит нести чепуху, давай-ка лучше спать.

* * *

Дрожа от холода, Чайм нырнул под одеяло и, когда постель согрелась, включил свое Второе зрение. Просочившись сквозь трещины в стенах, он попал в комнату Ориэллы. Это был его ежевечерний ритуал. Чайм заглядывал к ней ненадолго, поскольку чувствовал себя неловко, подсматривая за спящей, но он беспокоился за нее и считал, что обязан ее защищать, раз этого не может сделать Анвар. В конце концов, она была ему самым близким другом. Чайм на мгновение касался ее лица дуновением ветерка — и сразу же уходил. А без этого он не смог бы заснуть.

Но вот уже несколько ночей Ориэлла спала вместе с Форралом, и это тревожило Чайма. Он недолюбливал человека, укравшего тело Анвара, и относился к нему с подозрением. Вот и сейчас Эфировидец увидел их в объятиях друг друга и, смущенный и обеспокоенный, поспешно повернул обратно.

Мысли его были заняты другим, и Чайм, по рассеянности свернув не в ту сторону, попал в гавань. И то, что он там увидел, моментально заставило его забыть о Форрале. Часовые лежали мертвыми, а вдоль гавани осторожно пробирались солдаты в одинаковых черных мундирах. Чайм хотел сразу поднять тревогу, но, находясь вне тела, он, разумеется, был лишен голоса. Со всей скоростью, на которую он был способен, Эфировидец помчался в свою комнату.