– Ну если Завар, тогда без разговоров.

Игната провели в отдельный кабинет. Официантка шустро организовала на стол минеральную воду. Больше ничего.

Вор появился минут через пять. При его появлении Игнат поднялся с места. Он уважал воровские законы и чтил их хранителей.

Завару было лет сорок, не больше. Но выглядел он на все шестьдесят. Седые волосы, землистого цвета лицо, глубокие морщины. И только глаза молодые. Взгляд умудренного жизнью человека.

Вор молча сел за стол, движением руки велел Игнату сесть.

– А я тебя помню, Бурлак, – сказал он.

Ни одна чертовка не дрогнула на его непроницаемо спокойном лице.

– И я вас хорошо помню Илья Ефремович, – с достоинством уверенного в себе человека кивнул Игнат. – Вы меня смотрящим по хате ставили. И когда я на курорте оказался, вы за меня подписались. Разве такое забывается?

– Да, было дело. Пятус хотел знать, что ты за пацан. Я за тебя подписался. Пятус был тобой доволен... И Кожух о тебе не плохо отзывался...

– Кто?! Кожух?! – опешил Игнат.

– Ну да, Кожух, вор московский. Мне Пятус недавно маляву подогнал. По твоим делам размазовка была... Что, удивлен?

– Тем, что кони по дорогам быстро бегают? Нет, тут удивляться нечему. А то что про меня расклады...

– А как ты думал? Если Пятус за тебя подписался, то он за тебя в ответе. И я тоже за тебя однажды подпрягся. Мне тоже интересно знать, как ты себя по жизни ведешь... – И как я веду?

– Хороший вопрос. Правильный вопрос... Правильный пацан у старших спрашивает, как он себя ведет. И ты вот спрашиваешь, правильно это... Вроде бы из Москвы тебя погнали. Было дело? – в упор смотрел на него Завар. – Было.

Игнату пришлось делать над собой усилие, чтобы сохранить невозмутимый вид.

– Местная братва наехала.

– Наехала... Не смог я зацепиться. Они – местные, а я пришлый. Корней нет.

– А в Прилучье корни есть?

– Есть, – кивнул Игнат.

– Понятно... Пятус говорит, что Кожух не плохо тебя рисует. Башковитый, говорит, пацан, по понятиям живет. Только вот силенок маловато...

– Силенки-то есть. Силы нет... Вернее, не было. Сейчас все на мази.

– В Москву вернуться хочешь?

– Не то что хочу. Должен вернуться. Кое с кого кое за что спросить надо.

– Кое за что? Кожух говорит, что ты, Бурлак, не плохо в Москве развернулся.

– Было у меня дело. Прибыльное... Ладно, что было то было. Хотелось бы поговорить об этом, когда все верну, а так, только воздух трясти.

– Это верно. Тем более, что мы в Прилучье, а не в Москве. Ты и здесь развернулся. Ходят про тебя слухи... Слыхал я, что ты встречи со мной искал?

– Искал. Как только барахолку взял, так о вас и подумал. Я же в тему живу. И общак для меня свято...

– Это хорошо, что ты про общак думаешь.

– Надо было нам сразу встретиться, жаль, что не срослось.

Игнат говорил одно, а думал другое. Хорошо, что встреча состоялась сейчас, а не раньше. Тогда он был залетным бакланом. Урвал куш, а там неизвестно, как дальше все сложится. Сейчас же Игнат в силе. У него и бригада конкретная, и стволы, и транспорт. Сейчас Завару он больше нужен, чем Завар ему. Вор чувствует силу и разговаривает с ним соответственно. Потому что виды на него имеет. А так бы принял от него бабки на общак и послал бы мысленно куда подальше.

– Но ведь встретились же... – краешком губ улыбнулся вор. – Я по случаю сюда заехал. А тут буза. Братва на кабак наехала. А это, оказывается, ты.

– Как наехал, так и отъехал, – в укор себе усмехнулся Игнат. – Не знал, что «Прилучье» ваша вотчина...

– Ты-то сразу отклеился, а с этим, как его, с Дольцем, серьезно говорить пришлось. Не наших он понятий человек, барахло. Законов наших не признает, в общак не отстегивает...

И тем не менее до недавних пор жил себе припеваючи, мысленно добавил Игнат. Завар – правильный вор. Но силы у него уже не те, что прежде. Рулить воровским сообществом он еще как-то может. Но, видимо, не в состоянии противопоставить реальную силу тому же Дольцеву. Кабак он свой за собой оставил, зато все остальное подмяли под себя спортсмены. Вот почему Завар так был заинтересован в Игнате. Он хоть и молодой, да ранний. По воровским делам не мастак, зато знает, как ставить на место таких козлов, как Дольцев. Под ним крутая бригада, которая достаточно громко заявила о себе в Прилучье. Как с ним не считаться...

– Любое барахло рано или поздно попадает на свалку, – улыбнулся Игнат. – Дольцеву там самое место... Он, между прочим, учителем физкультуры у меня был...

– Да? Это интересно. Это что ж значит, ученик пытается превзойти своего учителя? – с тонким намеком на толстые обстоятельства спросил вор.

– Я не знаю, Илья Ефремович, берете вы меня в свои ученики или нет. Но с вами бы я тягаться не стал. А с Дольцевым тягаюсь. Потому что этого козла я никогда не уважал. Из-за него я из школы вылетел, и вообще...

– Из школы вылетел, с Равилем сошелся... А кто за Равилем стоял? То-то же... Ты уже тогда моим учеником был...

Игнат не стал изображать восторг. На самом деле нет ничего романтического в том, что он встал на преступный путь. Да, у него есть власть, авторитет, деньги. Но все это преходящее. Сегодня у тебя есть все, а завтра ничего, только мать сыра земля двухметровым слоем... Был бы он врачом, лечил людей, его бы ценили, уважали. Ему бы нравилась та жизнь, и никакой другой он бы себе и не желал... Но так вышло, что ему нравится та жизнь, которой он сейчас живет. Потому что другой жизни он не знает. Да и не признает. К тому же волки среди обычных людей не приживаются. А он и есть волк. Потому что его воспитали по законам дикого леса. И сколько волка не корми...

Волк не может понять пса, пес не может понять волка. Дольцев оказался псом. Поэтому Завар его не понимал и не принимал. А Игнат был волком. И два волка, старый и молодой, поняли друг друга.

Игнат получил зеленый свет. Теперь он мог дербанить торговый люд под покровительством законного вора. За это право он должен был отчислять в воровской общак определенный процент. И все. Игнат оставил за собой право на самостоятельность. Он мог помочь Завару в решении тех или иных проблем. Но быть слепым орудием в его руках не хотел. И на это не подписывался...

Следующие два дня ушли на то, чтобы объехать все точки, ранее принадлежавшие Дольцеву. И нигде Игнат не получал отпора. Это ему и не нравилось. Молчание дольцевской братвы он расценивал как затишье перед бурей. Впрочем, это его не пугало.

На закуску он оставил два объекта. Дворец спорта, который оккупировала дольцевская братва. И кооперативное ателье, где работала Антонина.

Спортивный зал ему был просто необходим. Юрка привел к нему еще пятерых крепких пацанов. И еще с десяток новых ребят подтянулось самотеком. В бригаду Игнат принял всех, но только на правах кандидатов. Чтобы из резерва попасть в основной состав, нужно было пройти специальную проверку. Для начала на выносливость. Для этого нужен был спортзал. Затем на вшивость. Под это Игнат разработал целую программу. И четыре пацана уже прошли через сито отбора. Трое удачно, а четвертый оказался в пролете...