— Видите? — осведомился Серчер. — Понимаете, почему никому не удалось найти их следы в Дальних Землях? Их просто смыло, когда тонула Благословенная Земля. Помните в легендах — о волнах в сто локтей, идущих одна за другой? — Ронкадор не помнил, но кивнул. — Они только начали строить тут города, как всё и произошло, и их просто смыло — такие волны да еще в узкостях…

По обе стороны карты торчали два каких-то худых изломанных существа в длинных балахонах — вроде исполинских человеко-крыс, ставших на задние лапы, — и у капитана мелькнула мысль, что именно они были на том камне с детскими жертвоприношениями.

Они вступили в широкую и низкую галерею, где в нишах стен выстроились статуи людей, имевших, однако, несомненные черты рептилий.

Лысые головы, змеиный приплюснутый нос, широкие скулы, мощные челюсти и глаза, лишенные век.

Тут произошло занятное событие.

Матрос Сабано, мулат, чья мать была из народа шантаев, рухнул перед одной из статуй на колени и принялся что-то жалобно бормотать — просил на лингва марис великого Сына Змеи пощадить их, так что боцману пришлось поднимать его пинками. Встав, Сабано стал сбивчиво говорить, что это, де, фетиш ужасного создания, что живет в подземном мире и уносит туда людей, но капитан приказал ему заткнуться.

Они миновали и эту галерею и остановились передохнуть в зале, где пересекалось сразу с дюжину входов.

На этот раз не было ни разговоров, ни смешков. Вероятно, мрачной подавленности способствовал украшавший потолок большой гранитный фриз, на котором двое жрецов сажали на кол какого-то богато разодетого человека в диадеме и ожерельях, наверное, чем-то не угодившего им царя.

— Тише! — поднял руку идущий рядом с каперангом епископ. — Дон Ронкадор, вы слышите?

Прислушавшись, капитан уловил какой-то странный шорох, доносившийся из ближайшего к ним коридора, как будто вдалеке кто-то пересыпал сухой песок. Или так отдавалось в темноте лабиринтов их дыхание?

— Эй, хомбре, вы что-то слышите? — сурово вопросил он окружающих.

— Вроде ничего, сеньор капитан…

— А вроде и есть…

— Да нет, показалось…

— Что-то не пойму, то ли там шуршит чего, то ли в голове у меня шуршит…

Люди невольно похватали оружие.

— А ну тише, нишкнуть всем! — рявкнул лейтенант.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием.

Но различить какой-то непонятный звук все же было можно.

Или это просто эхо…

— Ладно, — приказал капитан. — Сабано, Довмонт, проверьте, что там.

Взяв факелы, оба дозорных ушли в тоннель.

Команда в мрачном молчании не выпускала оружия из рук.

Подозрительный шорох заглушил шаги посланных им матросов, отдаваясь в каменных сводах поступью железных копыт.

Зато ноздрей капитан коснулся некий странный запах, в подземелье как будто неуместный. Он принюхался… Запах слабый, но смутно знакомый…

Втянул ноздрями воздух раз, другой и вдруг понял, что ему напоминает этот шорох и этот запах… Разворошенный термитник. Но что это может означать?

И прежде чем он, похолодев, догадался, Ронкадор услышал душераздирающий крик разведчиков:

— Марабунта!

Возглас ужаса, вырвавшийся из десяток глоток, был ему ответом.

И вот тут дону Орио стало по-настоящему жутко. Потому что встретиться им предстояло едва ли не с самым большим ужасом Иннис-Тора, с подлинным и всевластном хозяином сельвы.

На пути марширующих черно-красных колонн этих крошечных, от силы полдюйма существ, погибает все живое без исключения. От грозных ящеров, быков и ягуаров до улиток, гусениц, змей, скорпионов, ядовитейших слизней и многоножек. После того, как муравьи пройдут, остается лишь голая земля и скелеты их жертв — белые и сухие…

Но откуда эти твари в подземелье?

Размышлять было некогда — из тоннеля выбежали вопящие разведчики, отчаянно размахивая руками. Одновременно остальные вскочили с мест, держа в руках бесполезное оружие.

Ронкадор посмотрел на епископа — тот был до странности спокоен.

— Святой отец, у вас нет в запасе молитвы против насекомых? — произнес капитан первое, что пришло в голову.

— Всем надо уходить, быстро! — скомандовал, именно скомандовал в ответ преосвященный. — К нашему счастью, человек может успеть от них убежать.

Они успели. Лишь когда последние из напуганных людей уже входили под низкую каменную арку с резьбой, изображавшей сражающихся морских тварей, из противоположного тоннеля выкатился поток мерзких насекомых. Казалось, сам камень пола пришел в движение.

Похрустывая жвалами и топоча мириадами лапок, инсекты устремились в погоню. И как выяснилось, бегать они могли довольно быстро.

Спустя каких-то минут пять шедший в арьергарде Сабано, споткнувшись, рухнул во весь рост, попробовал вскочить, но тут же со стоном скорчился, держась за колено.

Он таки подхватился и попытался ковылять следом. Но слишком быстро бежали муравьи, а вот товарищи замешкались, не успев подхватить его под руки.

Шуршащий поток накатил на него, и стон сменился воплем, когда тысячи жал раскаленными иглами вонзились в его тело. Через миг он был уже облеплен густой муравьиной массой. Крики перешли в булькающие стоны, а потом стихли.

Сразу за этим кто-то из пиратов, совсем потеряв голову от ужаса, решил найти убежище в одной из попавшихся на пути стеновых ниш, где торчала каменная горгулья. Но стоило ему втиснуться кое-как в проем, вцепившись в уродливую морду, как что-то хрустнуло, и статуя рухнула, придавив его к полу, причем тем, кто был рядом с ним, почудилось, что в последний момент на каменной морде идола появилась гнусная торжествующая ухмылка.

Третьим стал боцман Греви. Когда они пробегали перекресток, тот провалился в незамеченную широкую трещину в скальном полу — и долгий гаснущий крик дал всем понять, как глубока была бездна, куда несчастный падал.

— Святой отец, по-моему, самое время использовать «темный огонь»! — крикнул Эохайд.

Выбрав коридор подлиннее, они остановились, и пока отряд переводил дыхание, особо отобранные матросы поливали каменные плиты пола густой маслянистой жидкостью, блестевшей в свете факелов, как шкура кальмаров или спрутов.

Опустошили фляги — их по совету отца Тибальта забросили подальше на залитую «огнем» поверхность. Те должны были взорваться, усугубив положение зловредных инсектов. Хотя куда уж больше…

Теперь дело осталось за добровольцами. Из дюжины вызвавшихся Ронкадор отобрал троих — двух своих и одного подчиненного Игерны.

Двое вооружились арбалетами, к болтам которых был привязан трут, а третий, скуластый черноволосый матрос с орлиным носом, недавно принятый в команду «Леопарда», взял наизготовку свой лук из китового уса.