Мэлди стало любопытно, что означают взоры, которые украдкой бросал на нее Балфур. Чувства, скрывающиеся за этими беспокойными взглядами, не поддавались определению. Мэлди даже и не собиралась пытаться применить свой дар, чтобы разобраться в переживаниях Балфура. Она слишком близко к сердцу принимала тревоги Эрика, а ее собственные мысли находились в таком смятении, что едва не вызывали тошноту. Если бы даже Мэлди смогла ощутить, что твориться в голове и в сердце Балфура, то сомневалась, что ей хватило бы ясности ума, чтобы справиться с этим. Обдумывая все, что она намеревалась рассказать, Мэлди почти уверилась, что ей не захочется узнавать, что он ощутит, когда услышит правду.

– Ты в порядке, Эрик? – спросил Балфур, выпуская младшего брата из объятий и осматривая его.

– Все хорошо. Разве что пара синяков, – ответил Эрик, пятясь от Балфура и становясь рядом с Мэлди, которая медленно поднялась на ноги и взяла мальчика за руку.

Балфур нахмурился, глядя на парочку перед ним. Он начал чувствовать некоторую неловкость. Эрик выглядел почти измученным, как будто готовился к чему-то очень неприятному. Мэлди же была необыкновенно печальной. Балфуру хотелось бы знать, как много она рассказала мальчику о том, что произошло между ними. Эрик обладал острым чувством справедливости и мог рассердиться из-за обвинений, которые его брат бросил Мэлди.

– Я видел человека, которого вам пришлось убить, – сказал Балфур, внезапно решив поговорить о чем-нибудь отвлеченном, а не о том, что, очевидно, готовились поведать Мэлди и Эрик. – Мне очень жаль, что вам довелось пройти через это. Я должен был защитить вас.

– Но ты же не можешь быть везде, Балфур, – мягко заметил Эрик. – И по правде говоря, он погиб вовсе не в достойном сражении. Он просто наткнулся спиной на меч, который я держал в руках.

– В первый раз проливать чью-то кровь всегда тяжело.

– Я знаю, но меня это не беспокоит. Он собирался убить Мэлди, и никакие слова не убедили бы его не делать этого. Так что получалось: или он, или она. И я очень рад, что погиб он.

– Я тоже, – мягко произнес Балфур, посмотрев на Мэлди. Но девушка или не смогла, или не захотела встретиться с ним взглядом. Это заставило Мюррея серьезно встревожиться.

– Почему этот человек так жаждал убить тебя? – спросил он Мэлди.

– Он винил меня в поражении, – ответила она. – Считал, что ты мог взять Дублинн, только если бы я помогала тебе, рассказав обо всем, что смогла здесь выведать.

Балфур вздрогнул:

– Похоже, тебе пришлось немало пострадать от несправедливых обвинений.

Мэлди пожала плечами:

– Я слишком старалась оставаться незнакомкой. А когда кто-то поступает так, что людям остается думать? Ты выиграл сражение с Битоном?

– Да, этот ублюдок мертв.

– Справедливость восторжествовала, – прошептала она.

Он поморщился и запустил руку во влажные от пота волосы.

– Я начинаю думать, что я единственный, кто знает, что мы выиграли эту битву.

– Я знаю, – возразил Найджел. Хоть он и стоял рядом с Балфуром, его взгляд был неотрывно прикован к Мэлди и Эрику, брови хмурились. – Думается мне, то, что их тревожит, не имеет никакого отношения к битве.

– Мы должны вам кое-что сказать, – заявил Эрик, гордо выпрямившись и, наконец, встретившись глазами с братьями.

– Это подождет, парень, – возразил Джеймс. – Сейчас мы отправимся в Донкойл. Там закатим великолепный пир, и вы поведаете все, что пожелаете.

– Когда я закончу рассказ, вы, возможно, не захотите разделить со мной хлеб.

– Ну же, Эрик, если ты все еще тревожишься из-за смерти Малкольма, так в этом нет твоей вины, – попытался приободрить брата Найджел и тут же нахмурился, заметив, что совсем не успокоил мальчика: лицо его все еще оставалось мрачным. – Ты боишься, что своим взглядом выдал знакомство с Малкольмом? Я считаю, этого было бы недостаточно. Просто Малькольм проявил неосторожность, пытаясь спасти тебя.

– Найджел прав, – поддержал брата Балфур, хотя и понимал, что Эрика тревожит вовсе не надуманная вина в смерти Малкольма.

– Вовсе не Малкольм или его смерть заботят меня, – огрызнулся Эрик, и эта короткая вспышка раздражения заставила Балфура, Найджела и Джеймса уставиться на него в изумлении. Мальчик вздохнул и потер шею.

– Ты начинаешь беспокоить меня, парень, – сказал Балфур, силясь улыбнуться, но попытка с треском провалилась. – Ну давай же, что такого ты хочешь нам сказать? Что может быть настолько ужасным?

– Я не Мюррей, – объявил Эрик чистым твердым голосом. – Мы все ошибались на протяжении долгих тринадцати лет. Понимаете, ваш отец мог затащить жену Битона в постель, но не он был моим отцом. Я Битон.

Мэлди не думала, что когда-нибудь увидит такое потрясение на лицах Найджела, Балфура и Джеймса. Они явно хотели опровергнуть заявление Эрика, но что-то в глубине души заставило их промолчать. Она гадала, в чем же причина их нерешительности. Либо та доля правды, что присутствовала в словах Эрика, либо опасение, что мальчик повредился рассудком за время плена. Вскоре стало ясно, что они посчитали, будто мальчик сошел с ума.

– Нет, парень. Битон хотел, чтобы ты в это поверил, – возразил Балфур. – Если поверишь ты, то и остальной мир согласиться с его утверждением.

– Я не легковерное дитя, – упорствовал Эрик.

– Нет. Конечно нет. Тем не менее, ты долгое время был во власти Битона. Даже самые разумные мужчины поверят в то, что им повторяли раз от раза. Особенно, если рядом нет никого, способного опровергнуть эту ложь.

– Ты так старательно пытаешься доказать, что в том, что я говорю, одна только ложь... Мне трудно продолжать. Я вижу со всей ясностью, что мои вести не принесут радости, и, возможно, вы даже откажетесь от меня.

– Ты никогда не мог бы стать для нас чужим, – заверил Джеймс.

– Я сын Битона. Поверьте, я всем сердцем желал бы изменить это, но не могу. Посмотрите на меня. Во мне нет ничего от Мюрреев. Мы считали, что я похож на мать, но меня всегда удивляло, почему во мне нет ничегошеньки от отца. Я светловолосый, а у вас волосы темные. И я не такого крупного телосложения.

– Может, это у тебя от матери. Не все дети похожи на обоих родителей, – возразил Балфур.

Напряженность в голосе Балфура заставила Мэлди внимательнее присмотреться к нему. Он действительно верил в то, что говорил. Она удивилась, как, имея столько вопросов, ему удалось отмести все сомнения в сторону. Мэлди молилась, чтобы причиной тому послужила безграничная любовь к Эрику.

– Да, но я был прав, полагая, что во мне должно быть хоть что-то отцовское, – сказал Эрик. – Возможно, даже предчувствовал что-то. Я не замечал в себе ничего от отца, но, честно говоря, мне было все равно. У меня есть особенная отметина на теле...