В конце концов, разве праздники существуют не для того, чтобы в их время свершались чудеса? Новый год — это миг, когда весь мир находится в междувременье… отчего бы сегодня и не случиться маленькому, но все-таки чуду? Должен же где-то быть кто-то, для кого я и в самом деле красивая — пускай и рыжая, и с хроническими веснушками, а все равно…

Чушь это все, решительно подумала я. Полная чушь. Парней полная Академия — и что, мне хоть кто-то нравится? Хельги — мой друг, близнецы аунд Лиррен — тоже, Генри — соперник, Вигго фон Геллерт вообще существует где-то сбоку. Да и среди остальных я что-то не замечала никого, хотя бы отдаленно напоминавшего претендента на совершение чуда. Меня побаивались, зная, что «от Яльги всего можно ждать», уважали, иные считали своей… но зуб даю, что никому не пришло бы в голову, скажем, пригласить меня на свидание. Может быть, отчасти и из-за боязни. А ну как идея мне не понравится — ходи потом всю жизнь с перекошенным носом…

Да и вообще, что я, Полин, что ли? Тоже мне героиня любовного романа… я лучшая на всем курсе, у меня будет классная карьера, а сейчас мне все равно не до любви.

Лучшая ли? Я немедленно вспомнила утро сегодняшнего дня и поединок в Эгмонтовом кабинете. Знакомая злость волной поднялась вверх: чего он хотел — продемонстрировать разницу в уровнях еще раз? Зачем? В ней что, кто-то сомневался?..

Да. Я сомневалась. Я думала, что могу хоть немножко задеть его… немножко, но не так же, как я это в итоге сделала! Что оценка? Разве теперь я могу считать себя хоть сколько-нибудь приличной магичкой?

Что же я сделала не так? Может быть, мне надо было больше готовиться? Больше тренироваться? Но у меня ведь и так почти не оставалось свободного времени, я же и так была загружена по самое не могу… выходит, я что, такая бесталанная? Ну да, я сильнее всех, кто учится на нашем курсе, — но, быть может, это лишь от усердия? Наверное… А я еще возомнила о себе невесть что, сочла, будто у меня есть настоящий большой талант…

— Все! — звонко возвестила Полин. Она стояла перед моей кроватью, пританцовывая на месте и потряхивая руками, на которых звенели золотые браслеты. Алхимичка успела уже снять бигуди — теперь ее голову сплошь покрывали тугие каштановые локоны. Полин прошлась туда-сюда, демонстрируя наряд; в изрядном декольте я заметила золотое ожерелье с бриллиантами, а в ушах — грушевидные сережки с теми же камнями. На ногах у нее были розовые босоножки на высоченных шпильках — Полин шла не так чтобы уверенно, зато счастливо, демонстрируя всем и каждому ярко-розовый лак на ногтях. В сапогах его не больно-то покажешь.

— Ну как? — сияя, спросила она.

Я молча продемонстрировала большой палец.

— А ты чего не собираешься? — спохватилась алхимичка. — Через полчаса же все начнется!

— Я уже готова, — пожала я плечами.

— Как? — ахнула Полин. — А-а… а платье?

— Платья нету, — решительно сказала я. — Обойдемся без.

— Но ведь праздник же, Яльга…

— Ну и что? — Я спустила ноги с постели и нащупала ими сапоги.

— Но… — В душе у Полин явно боролись два взаимоисключающих начала. — Ну хочешь, я тебе свои сережки дам? Мне не жалко!

Сережки! Я закусила губу. Зачем мне нужны сережки? И платье тоже — зачем? Я ведь… я ведь — это я, боевая магичка и ничуть не жалею, что в тот раз потратила деньги на набор боевых амулетов. Нет, в самом деле не жалею. Повторись тот миг еще раз, даже знай я про то, что будет бал, — я все равно бы сделала именно так, а не иначе.

— Нет, спасибо. У меня все равно ведь уши непроколотые.

— Ну давай тогда колечко, — предложила Полин. Она вытянула пальцы, критически рассматривая перстень. — Не это, конечно, другое какое-нибудь, но все равно красивое…

Ей что, так хочется дать мне в долг? Положение бедной родственницы при богатой дворянке вовсе не казалось мне таким уж соблазнительным, и оттого я еще раз мотнула головой:

— Я же сказала, не надо. Спасибо, конечно, но все-таки нет.

— Но ты же так не пойдешь!

— Пойду, — упрямо возразила я.

— Даже без прически? — настаивала Полин. — Ну ладно, с бигуди уже не успеем, но хотя бы волосы распусти! Что ты вечно с этой косой? Спасибо, хоть не в белом…

Я нерешительно посмотрела в зеркало. Может быть, она и права? Волосы у меня чистые, я их только вчера вымыла, так почему бы нет?

— Дай сюда расческу, — из-за спины потребовала Полин. Она уже успела развязать короткую ленту, стягивавшую кончик косы, и расплести волосы на отдельные пряди. — Сейчас мы красиво сделаем…

Спасибо, я расчесываться и сама умею. Я наскоро разодрала волосы гребенкой; теперь они стояли облаком, потрескивая и едва ли не искрясь. Я сбегала к умывальнику, смочила расческу и провела парикмахерскую процедуру еще раз.

Вроде бы получилось относительно прилично. Я знала, что адептки любят ходить с распущенными волосами, но волосы у них либо вились, либо ниспадали за спину прямым блестящим потоком. Скорее всего, девицы обрабатывали их нужным составом. Мои же волосы пушились, разделялись на отдельные пряди и вообще выглядели так, будто никогда не слышали ни о каком уходе, кроме гигиенического. В принципе так оно и было.

Я безуспешно попыталась разгладить мелко вьющиеся пряди у висков. Повернулась у зеркала, стараясь рассмотреть вид сзади; ничего утешительного там не имелось, а имелись потрепанная рубашка, старые штаны, окончательно вытертые сзади, и выцветшие голенища старых сапог. То есть сапоги-то я купила только в зареве месяце, с тех пор регулярно подправляя магически, — но до встречи со мной у них было весьма насыщенное прошлое, и никакими чарами этого не исправишь.

— Здорово! — неискренне восхитилась Полин.

Чего здорового-то? Вытянувшиеся от не в меру энергичной жизни штаны смогли бы, наверное, испортить и лучшую фигуру, чем была у меня. Рубашка выглядела немножко лучше, — возможно, оттого, что времени ей было немножко меньше. К тому же всю спину, до той анатомической области, на которую в свое время попытался покуситься один из проезжавших из Межинграда в Арру или наоборот, закрывали распущенные волосы. Рыжие, уже растрепанные и нахально лезущие в глаза.

Я еще раз уныло посмотрела в зеркало. Да. Физиономия бледная, на щеках какие-то красные пятна (типа естественный румянец, ну-ну), нос вздернутый, весь в веснушках. Губы тонкие, потрескавшиеся, в уголке вылезла какая-то пакость, которую Полин называла «простудой». Глаза серо-зелено-голубые… даже не определишь толком, какого они цвета. Под правым — бледно-желтый выцветающий синяк, плод научного эксперимента: в тот раз я попыталась проверить, что выйдет, если изменить в боевом заклятии одно слово на другое, лучше ложившееся в ритм.

Проверила. Влетело мне в тот раз, конечно, крупно. Синяк, как просветил меня чуть позже Эгмонт, оказался не худшим вариантом. В принципе я могла бы остаться без глаза.

Одно слово — краса неписаная.