— Мы подождем здесь, пока появится мисс Гринвуд, — продолжал Скрид. — И вы поздороваетесь с ней, не вставая с места. Когда она увидит вас, пригласите ее присоединиться к нам. Когда будете говорить обо мне — какие бы гнусные инсинуации вы при этом ни употребляли в этой вашей обычной манере разговаривать, — вы будете говорить обо мне как о человеке, вовлеченном в ваш заговор для проникновения в Агентство.

У Анвина не было выбора, он мог только следовать полученному приказу.

— Но она сразу заподозрит неладное, — заметил он. — Даже если она сядет с нами, то ничего нам не скажет.

— Тут все в ваших руках, — сказал Скрид. — Я даю вам шанс помочь нам, Анвин. И вы должны быть мне благодарны. Отпейте хоть немного, у вас совершенно полный стакан.

Скрид настоял, чтобы им обоим подали виски-саур — коктейль из виски и лимонного сока с фруктами. Официантов здесь не было, их обслуживал мальчик-посыльный — или мальчик, которому снилось, что он работает посыльным, — он принял у них заказ и принес напитки. Анвин отпил из своего стакана и скривился.

— Да, — сказал Скрид, отвечая на вопрос, должно быть, заданный самому себе, — пока что это мое самое крупное дело. — Он извлек из своего стакана вишенку и зубами сорвал ее с черенка.

Тут в зал вернулся мальчик-посыльный. Он был странно возбужден и напряжен, и движения у него были более четкие, чем у других лунатиков, встречавшихся Анвину раньше. Он подошел к мужчине со светлой бородкой и подал тому знак растопыренными большим пальцем и мизинцем, поднеся их к уху: дескать, вас зовут к телефону. Мужчина со светлой бородкой был явно недоволен, но отложил вилку со все еще насаженным на зубья кусочком омлета и поднялся со стула. Салфетка все так же болталась у него на груди, заткнутая за воротник. Он последовал за посыльным в вестибюль.

Анвин подумал, что это вполне может оказаться контролер, тот, кто вызвал его к телефону, нетерпеливо ожидающий последних сведений от своего агента.

Минуту спустя посыльный вернулся. На сей раз он вел под руку какого-то старикашку в потрепанном сюртуке. Он провел гостя к столику поблизости от них, и старикашка уже хотел было сесть, когда увидел Скрида. Он посмотрел на Анвина, потом снова на Скрида, затем кивнул и закрыл глаза, словно молча признавая поражение.

Это был полковник Шербрук Бейкер. Как и они, он был в состоянии бодрствования.

— Значит, вы наконец до меня добрались, — сказал он. — Да и кто я теперь? Побитый, измученный, несчастный беглец, я никому уже не опасен. Но вы вышли на меня и теперь потребуете полной капитуляции и сдачи в плен.

Скрид вылупил глаза на Анвина, словно это тот во всем виноват и теперь обязан что-то предпринять.

А полковник продолжал:

— Всего один раз в своей несчастной, разбитой жизни этот бедняга, эта старая развалина решается пообедать в компании таких же, как он, и тут вы его и хватаете. Ну ладно, пускай. Лучше уж так, чем подыхать в одиночку в этой камере, размышляя в свой последний час, сколько пройдет времени, прежде чем меня обнаружит горничная, уже окоченевшего и с остекленевшими глазами.

Скрид недовольно пошевелил усами, когда полковник Бейкер присел к их столу.

— Меня зовут Шербрук Фукидид Бейкер, — сказал он. — Мне восемьдесят девять лет. И сейчас я расскажу вам историю про мои первые три смерти и о том, как меня погубили хитрость и коварство одного безумца и его вероломных агентов.

Скрид явно знал его имя — он, как и многие другие, успел ознакомиться с файлами с делами Сайварта, пусть из одной только зависти. Медленно осознавая создавшееся положение, он сказал:

— Вы приняли умное решение, Бейкер. Так давайте начинайте с самого начала. — Он достал из кармана блокнот, также прихваченный из кабинета Ламека, и вручил его Анвину. — Клерк у нас вы, — сказал он. — Записывайте.

— Она явилась ко мне в дом однажды поздно вечером, — начал Бейкер. — Я ее не приглашал и не ожидал ее появления. Эта баба из луна-парка, Гринвуд. Я был занят, чистил и полировал свои экспонаты; я бы застрелил ее прямо на месте, если бы не план, предложенный ею. Енох Хоффман за скромную цену устроит мою фиктивную смерть. Для него, сказала она мне, для этого мастера-иллюзиониста, проделать такое совсем не трудно. И я тут же увидел, какие преимущества сулит мне это предложение.

Скрид подался вперед, упершись локтями в столешницу.

— О'кей, — сказал он, — значит, Хоффман помог вам организовать ваши липовые похороны. Остальное я прочитал в газетах. Все было для того, чтобы провести вашего сыночка.

Полковник схватил салфетку и смял в кулаке.

— Леопольда! Моего мальчика! — Голос его при этом дрожал и срывался.

— Не надо так волноваться, — сказал Скрид и посмотрел на Анвина, желая убедиться, что тот все записывает. — А как насчет вашей второй смерти?

Полковник уронил салфетку в тарелку.

— Хоффман обманул меня, предал. Это он связался с моим братом, сообщил ему, где я нахожусь и что задумал. Реджинальд явился ко мне, хотел меня остановить и забрать мои сокровища себе.

— И вы его убили, — сказал Скрид. — Вы закололи его тем кинжалом, нанесли ему восемь ран.

— Какой же это был скучный человек! Как же это ужасно — выслушивать жутко скучные банальности из уст таких же, как твои собственные! Все было забыто: забыта война, забыто наше детство в доме на вершине холма, забыты наши охотничьи походы за ежами — все забыто. Я стал его ненавидеть, презирать! И куда только подевалось все прежнее?!

— И вы бежали, — сказал Скрид, пытаясь вернуть его к основной теме.

— Я снова умер, еще раз, и к тому же стал убийцей. Я отправился в городской парк, к старому форту. Я любил иногда туда приходить, по осени. А однажды даже взял с собой сына, чтобы показать ему, какой вид открывается с бастионов. — Полковник захихикал и постучал ладонями по краю стола, словно отбивая такт марша приближающегося полка.

Скрид, видимо, совсем потерял нить повествования. Он отпил из стакана и помотал головой.

— Сайварт вас там нашел, — попытался вмешаться Анвин. — И вы побежали к мосту.

— Да нет, вовсе не к мосту, а к Хоффману, к этому постановщику вставных номеров в их шапито. Он оказался на месте, в своей палатке, и выглядел весьма чопорно и импозантно. У них там шла вечеринка, и он пригласил меня принять в ней участие, представил остальным гостям. Я помню, там был один человек ростом не выше моих колен, а еще какие-то похотливые акробаты и женщина с совершенно лысой кошкой на поводке. Мне они были все крайне неприятны, так что я просто оскалился на них. Тогда он вывел меня наружу, усадил у костра и дал стакан бренди. Я сказал ему, чтоб не очень воображал и пыжился — всем видно, в каких гнусных и отвратных условиях он существует. Говорят, ни один маг и волшебник никогда не раскрывает свои секреты, но тут он со злости рассказал, как ему удалось устроить мое падение и гибель.