Лучиана и Жулио поженились, но праздник устраивать не стали, понимая, что это будет не особо уместно. Эдмунда молчала, будто в рот воды набрала и на все мои вопросы о будущем, отвечала лишь одно:

— Я уже давно вам все сказала. Научитесь доверять старой Эдмунде.

И я доверяла. Единственное, что мне оставалось, так это верить в счастливое разрешение всех проблем. От Массимо не было никаких известий, а на мои письма, которые я писала на имя короля, никто не отвечал.

В эту ночь бушевала страшная гроза, и сполохи молний одна за другой озаряли спальню призрачным голубоватым сиянием. Я не могла заснуть и смотрела в потолок, гадая, где сейчас мой муж и жив ли он вообще.

Внезапно заскрипела оконная створка и повернув голову, я у видела, как она медленно открывается и, похоже, ветер здесь был совсем не причем.

Спрыгнув с кровати, я схватила тяжелый подсвечник и замерла возле окна, готовая встретить нежданного ночного гостя со всем «радушием». Когда за подоконник схватились большие мужские руки, я замахнулась, но тут снова мигнула молния, и в ее свете появилось лицо Винченцо.

— О Боже! — воскликнула я и отшвырнув подсвечник, вцепилась в его плечи, помогая забраться в комнату.

Герцог свалился к моим ногам, и я услышала его насмешливый голос:

— Наконец-то я научился пробираться в женские покои через окна! Нужно еще потренироваться, ведь это такой замечательный способ соблазнять романтичных дев!

— Ваша светлость, вы невыносимы! — сквозь слезы засмеялась я — Где вы были?!

— О, где я только не был! — он поднялся и снял мокрый плащ. — Графиня, вы не могли бы налить мне стаканчик вина? Я ужасно замерз.

— Сейчас! — я зажгла свечу и натянув халат, помчалась к дверям.

— Изабель! — окликнул меня Винченцо и я обернулась.

— Да, что-то еще?

— Никому не говорите, что я здесь. Пусть все спокойно спят.

— Я поняла, — я улыбнулась ему и выскользнула в коридор.

Пробравшись на кухню и стараясь не шуметь, я вытащила из буфета бутылку вина, а потом подумав, достала еще одну.

— Вот все и началось… — проскрипело из темноты, и я чуть не завопила от испуга. Эдмунда!

Подняв свечу, я увидела старуху, сидевшую в кресле. На ее плечах лежал теплый плед, а в руке она держала большую кружку и что-то мне подсказывало, что это совсем не чай.

— Вы это о чем?

— Возьмите лазанью и пирог, — Эдмунда загадочно улыбнулась. — Он голоден и сразу опьянеет, как только сделает несколько глотков.

— Ладно… — я схватила корзинку и сунула туда остатки ужина. — Почему вы не спите?

— Не могу уснуть в преддверии удивительных событий, — не прекращая улыбаться, ответила она и махнула рукой. — Идите скорей, не заставляйте его ждать.

Я решила, что обязательно разберусь с этим потом и помчалась обратно.

Винченцо уже разжег камин, и яркое пламя рассеяло темноту комнаты легким, желтоватым сиянием.

— Вы быстро, — его взгляд скользнул по корзинке с едой, и герцог нетерпеливо потер руки. — Догадались! А я позабыл сказать, что ужасно голоден!

Я быстро накрыла столик возле камина и плеснула в бокал вина.

— Я прошу вас, не томите! Где вы были все это время? Знаете ли вы что-нибудь о Массимо? — я в ожидании уставилась на него и он кивнул.

— Я все вам расскажу, только съем кусочек этого замечательного пирога!

Взяв себя в руки и набравшись терпения, я ждала, пока он поест, и в моей душе все сильней разгоралось пламя надежды.

— Когда меня предупредили, что Евгений собирается арестовать нас с Массимо, я собрался в замок, чтобы рассказать кузену, что для него готовит король. Но как только я выехал за ворота, передо мной появились люди Евгения, и мне стоило огромных усилий, чтобы отбиться от них. Я поскакал к загородной резиденции, но успел лишь увидеть, как стража сажает Массимо в черный тюремный экипаж, — Винченцо поел и теперь медленно пил вино, глядя на пылающий огонь. — Мне пришлось отправиться в место, где скрываются такие как мы — неугодные королю.

— Ты что-нибудь знаешь о моем муже? — я жадно слушала его, не сводя глаз с лица поросшего темной щетиной.

— Он в тюрьме «Силенцио морто», — ответил Винченцо и взял мою руку в свою. — Я слышал, что он болен. Сильно простужен.

Услышав это, я начала плакать и прижав меня к себе, он начал раскачиваться, словно убаюкивая ребенка.

— Тише, тише… Он сильный… Он все выдержит…

— Да как же он все это выдержит, если этому не предвидится конца? — всхлипнула я, вдыхая запах дождя и свежести, исходивший от него. — Мне так страшно, Винченцо…

— Послушайте меня, — тихо сказал он, не переставая поглаживать меня по голове. — Мне нужна бумага, в которой король Виктор назначает Массимо опекуном его дочери.

— Но для чего она вам? — я подняла на него заплаканные глаза. — Что вы задумали?

— На нашу сторону встал Папа, — ответил он, и я напряженно уставилась на него. — Если я привезу ему доказательство, что Виктор передал свою дочь маркграфу, Евгению не усидеть на троне. Люди ропщут, духовенство не в восторге, потому что новый сюзерен пытается влезть в дела церкви и если Папа решит убрать короля, так и будет. Его влияние очень велико.

Услышав это, я моментально прекратила плакать и выхватив из его рук бокал с вином, одним глотком осушила его.

— Когда вам нужна эта бумага?

— Сейчас, — Винченцо улыбнулся. — Мне нужно убраться отсюда до рассвета.

Когда в окно моей спальни заглянуло грозовое утро, герцога уже не было. Я смотрела на залитые дождем холмы и страстно молила Бога, чтобы все злоключения нашей семьи закончились. Мне не нужно было богатство, замки и бесконечные земли — я с радостью променяла бы их на тихую жизнь на вилле, в окружении виноградников и оливковой рощи.

В комнату заглянула Лучиана и позвала меня завтракать. Ее брови удивленно подскочили, когда она увидела остатки еды и две пустые бутылки.

— Донна Изабель… Это все вы?

— Да. Ночью напал ужасный голод, — как можно беззаботнее сказала я. — Наверное, это все от нервов.

— Да уж… — она собрала все в корзину, и еще раз окинув комнату внимательным взглядом, вышла.

Мне нужно было чем-то заняться, чтобы не думать о том, что сказал Винченцо и не мечтать о том, что могло никогда не случиться. Позавтракав в компании Доротеи, Марселлы и мальчишек, я поднялась к детям, и целый час провела с ними, наслаждаясь этими прекрасными минутами. Лука все более походил на Массимо, особенно взглядом и тем, как хмурил маленький лобик, а Доротея была похожа на покойную Маргариту и обещала стать изумительной красавицей.

— Храни вас Господь, — прошептала я, целуя их в нежные щечки. — А уж я постараюсь сделать вашу жизнь прекрасной. И папа тоже…