— Ну да, ну да, конечно…

На этом они и попрощались. Когда Никита появился в приемной нотариальной конторы, плешивый тип с дипломатом, красный как вареный рак, от нетерпения бегал из угла в угол, бормоча угрозы в адрес «сукиного сына», который проник к нотариусу самым наглым образом. Но когда Никита подошел к нему с вызывающим видом и посмотрел на него сверху вниз, пыл плешивого мигом угас, и он со словами «Моя очередь!» поторопился исчезнуть за стильной дверью из красного дерева.

Сделав Эмме ручкой, Никита покинул нотариальную контору с чувством змеелова, увидевшего на песке после долгих и безуспешных поисков след очень опасной неуловимой змеи, которая безжалостно терроризировала пустынную живность.

Запись оказалась отличного качества. Даже дыхание разговаривающих по телефону было ясно различимо. Никита прослушал ее три раза, и, когда отключил, на его лице появилось выражение полной удовлетворенности. Он узнал по голосу, кто тот «хам», который так невежливо обошелся с бедной Эммой, назвал всякими непотребными словами. Хорошо, хоть матом не обложил. Однако это уже были детали. Теперь Никита хотел встретиться с ним и посмотреть ему в глаза. Но хорошо бы это сделать не с пустыми руками. Нужен ствол. Да где ж его возьмешь?

Алекс обещал, но ведь давно известно, что обещанного три года ждут. А время бежит, и кто знает, что на уме у этого бомжа-ублюдка. Коль он так шустро обращается с разными взрывчатыми веществами, то что ему стоит воткнуть какую-нибудь хитрую штуковину в «ауди», на которой ездит Никита? Вопрос, конечно, чисто риторический (да и не просто это сделать), но когда он всплыл в голове, Никита почувствовал неприятный холодок между лопаток. Вот сволочь! Прямо какой-то маньяк этот киллер.

Касаемо нотариуса Таруты у Никиты были разные соображения. Не исключено, что тот рванул за границу совсем по другому поводу. Мало ли какие прегрешения перед законом и отдельными личностями за ним числятся. Вон, в Лондоне сколько «сидельцев», сбежавших туда от сумы и тюрьмы. Не исключено, что и Тарута присоединился к этой когорте вороватых бизнесменов и отщепенцев разного рода и звания.

Но возможен и другой вариант, который связан с завещаниями Олега Колоскова. Здесь все было или-или. Может быть, Тарута решил на время уйти в тень, пока не утихнут страсти вокруг завещания его бывшего клиента. Как толковый и здравомыслящий юрист, он сразу понял, что с «самоубийством» Колоскова не все гладко. А значит, намечаются крутые разборки, в которых ему будет отведена главенствующая роль, чего Таруте совсем не хотелось.

Или на него примитивно наехали, потребовав подделать завещание. Это второе «или» предполагало целую кучу разнообразных вариантов. Но все они могли закончиться для нотариуса трагически — он слишком много знал. А это всегда чревато. Поэтому Тарута решил не мешкать и рванул когти с такой поспешностью, что даже не удосужился попрощаться с любимой женушкой.

Конечно, в отношении жены Тарута поступил и поступает правильно. Прижмут женщину, расскажет все, что знает и что не знает. А нынче в любой стране мира человека могут достать, если понадобится. Естественно, если он не сидит на какой-нибудь военной базе. Что в случае с Тарутой исключается.

Глянув на часы — уже вечер, половина восьмого, — Никита немного помедлил (может, перенести рандеву на завтра?), но затем решительно махнул рукой (риск — благородное дело!) и, включив мобильный телефон, отыскал в записной книжке нужный номер.

— Алло, кто это? — послышался знакомый голос.

— Не узнаешь? Измайлов. Приезжай… — Никита назвал свой адрес. — Ты мне нужен. Есть разговор.

— А на завтра перенести нельзя?

— Ты сильно занят? Если да, то я сейчас позвоню Полине…

— Не надо! — торопливо перебил Альберт. — Я приеду… через час. Время устраивает?

— Вполне. Жду…

«Вишь, как взвился при имени Полины… — думал Никита, наводя порядок на кухне; это было идеальное место для разговора с Альбертом по причине ограниченного пространства, в котором Никита в случае физического контакта чувствовал бы себя как рыба в воде. — Пес, даже если он и не на цепи, все равно при имени хозяина писается от рвения. А уж Альберт, как теперь стало понятно, готов ради Принцессы горы своротить. Вот только мне кажется, что в его служебном рвении присутствует и личный интерес. Ладно, поживем — увидим…»

Альберт приехал ровно через час. Вид у него был сумрачный, и руку Никите он подал с явной неохотой.

— Поговорим на кухне, — предложил Никита. — Что будешь — чай, кофе?

— Ничего, — буркнул Альберт. — Зачем звал? Я на службе!

— Но ведь уже вечер…

— Я всегда на службе, если ты этого еще не понял. Мне нужно постоянно быть начеку, особенно сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что ты разворошил осиное гнездо, — недобро глядя на Никиту, ответил Альберт. — И теперь мы не знаем, откуда может прилететь очередной камень.

«Мы! Мы — это кто? Охрана, которой он руководит, или Альберт уже примеряет на себя гардероб Олега?» — подумал Никита.

— Ну уж, гнездо… — Он снисходительно ухмыльнулся. — Будто раньше у вас все было тихо, как в склепе.

— Было, не было… Тебе-то какая разница?

— Да мне, собственно, ваши проблемы по барабану. За исключением главной… — Никита испытующе посмотрел на Альберта, но у того на лице не дрогнула ни одна мышца.

В жилах начальника охраны явно присутствовала изрядная доля примесей южных кровей — их выдавала повышенная смуглость и черные миндалевидные глаза. В данный момент, при слабом освещении, он стал похож на вождя племени сиу — совершенно неподвижный, словно окаменевший, и невозмутимый.

— Хочу предложить тебе один сюжетец… — С этими словами Никита включил запись телефонного разговора в нотариальной конторе.

Альберт прослушал запись все с тем же невозмутимым видом, глядя куда-то поверх головы Никиты.

— Как тебе все эти разговорчики? — нажав на кнопку «Стоп», спросил Никита. — Впечатляют?

— Не понимаю, о чем идет речь, — сухо ответил Альберт.

— А что тут понимать? Ты охотишься за завещанием своего бывшего босса, Колоскова. Причем особо не маскируясь. Что не есть хорошо. Это прокол, Альберт, серьезный прокол.

— Какой прокол?! Эта запись? Интересно, как ты умудрился найти в ней какой-то криминал?

— Хорошо хоть, не возражаешь, что на пленке записан твой голос…

— Голос мой. Признаю. Ну послал я эту кралю куда подальше, так ведь за дело. Дурочку из себя корчит…

— А зачем тебе так срочно понадобился Тарута?

— Это мое личное дело!

— Было личное, стало общественным. Ведь пропал нотариус. Исчез средь бела дня. И никаких следов. Смекаешь?

— Нет. Объясни.