А потом мы целуемся. После чего Паша наконец отрывается от меня и плетется в душ. Провожаю глазами упругий зад моего хирурга, потом смотрю на часы: время терпит. Мы начали просыпаться раньше, чтобы успеть заняться сексом. Вот это мотивация!

На самом деле наш роман похож на безумие. Я Вике даже описать то, что испытываю, как следует не в состоянии. А ведь на словарный запас никогда не жаловалась.

Вопрос, стоит ли жить вместе до свадьбы, и не вставал у нас. Мы постоянно касаемся друг друга, разлучаться, пусть всего на несколько часов, кажется жестокой и бессмысленной потерей. Где бы мы ни находились: в кино, в гостях, на улице – мне все время хочется Пашу трогать. И я делаю это. То по плечу проведу рукой, то прильну как бы случайно. Он поощряет. Нравится.

Паше не хватало секса в жизни. Я вижу это по тому, как ведет себя. Как намекает постоянно. Когда соглашаюсь, а соглашаюсь я всегда, сразу к делу переходит. Не хочу думать, какие у него отношения были с бывшими. Но и я тоже на заре нашего романа динамила. Сейчас все иначе.

Мне самой физической близости, оказывается, не хватало. Не хочу сравнивать, это будет неправильно, ведь с Сергеем поначалу у нас были действительно хорошие отношения. Но такого удовольствия, как с Пашей, я не испытывала. Оргазмы никогда раньше не были чем-то регулярным и важным. Но почему-то стали. Сейчас я дорвалась будто, подсела. И ощущение это после секса – внутреннее опустошение и жар в каждой клеточке… оно на самом деле чудесное. Морально так и вовсе в облаках летаю! Ведь когда делишь экстаз с любимым мужчиной, а не с фантазией, это совершенно другой уровень наслаждения.

Его хочется испытывать снова и снова. Я занимаюсь так часто любовью не потому, что Павел просит. Сама нуждаюсь.

Паша идет в кухню, и я спешу в душ, дабы привести себя в порядок. Сегодня мы ночевали у меня. Пока то там, то тут. Кочевники. Но это неважно. Главное, что вместе.

Времени нет обдумать все и придраться хоть к чему-нибудь в наших отношениях. Наверное, со стороны кажется, что мы головы друг от друга потеряли. Каждую минуту свободную вместе проводим. Болтаем обо всем, шутим, целуемся.

Не знаю, правильно ли вступать в брак, находясь вот в такой эйфории. Кто-то может посоветовать время выждать, когда страсть поутихнет. И с трезвой головой решение принять.

Бред.

Когда с человеком настолько комфортно, не грех подстроиться и уступить в мелочах. Чтобы сохранить то самое, важное.

Я выхожу из ванной, завернувшись в длинный черный халат. Чистая, свежая, но все еще горячая после наслаждения, что Паша утром доставил мне.

Он уже разливает кофе. На нем лишь спортивные штаны. Волосы влажные после душа. Я очерчиваю глазами его грудь, плечи, живот… Резко поднимаю глаза и случайно ловлю на себе его взгляд.

Тот самый – голодный и темный, что запрещен в обществе. Мужчинам нельзя так пялиться на женщин, это неприлично. Паша быстро берет себя в руки и приветливо улыбается.

– Как дела? Садись завтракать, – старается быть гостеприимным. Выдает хрипотца в голосе.

А у меня волоски на коже дыбом именно от его вот таких взглядов: тайных, будто воровских. Безумно приятно чувствовать себя настолько желанной. Гадать, какие у него мысли, как сильно он хочет. Иногда Паша точно так же смотрит на меня на людях. Недолго, конечно. И я понимаю, что у него не всегда получается держать себя в рамках. Кажется, в такие моменты я люблю его еще больше.

– Чудесно. Тебе хорошо было? – спрашиваю.

– Да. А тебе?

– Ты же чувствовал.

– Скажи словами. – Он снова улыбается, намазывая тост маслом.

– Мне было очень хорошо, Паша. Просто вау.

Он довольно кивает. С аппетитом завтракает. Я, как дурочка, поглядываю на Пашу украдкой и любуюсь тем, как он ест. Боже, это же надо было так втрескаться! Самой себе не верю. Мне все в нем нравится. Вообще все. Улыбки его широкие, беззаботные, смех, то громкий, заразительный, то низкий, хриплый. Я обожаю наблюдать, как он читает что-то по работе – думает, хмурится. Обожаю слушать истории из клиники, не всегда веселые, но по большей части позитивные. Нравится его амбициозность. И в то же время простота.

Конечно, для меня очень много значит его взаимность. Я же вижу, как Паша радуется моей заботе. И тому, что разделяю его хлопоты о быте, бабушке и брате. По большей части он человек одинокий. И мне приятно его поддерживать.

Смотрю на него и понимаю, что… не могу от него отказаться, даже во имя спокойствия родителей. Просто не могу, и все! Не знаю, можно ли назвать Пашу моей первой любовью. С тех пор как один славный старшеклассник одолжил малолетке куртку, много воды утекло. Я росла, не вспоминая о нем. Была влюблена в другого парня, ждала того из армии, планировала замуж. Но, возможно, это она и была. Та самая. Детская любовь, тонкий крошечный бутон, который в дальнейшем расцвел ярчайшими цветами взрослых чувств.

Иногда мне кажется, это даже не очень плохо, что мы оба с Пашей прошлым раненные. Таким людям, пережившим тяжелые разрывы, не просто довериться. Но если это случается, то мы ценим каждую мелочь. И бережем друг друга от потрясений.

Паша целует меня и убегает на работу. Я же занимаюсь укладкой и макияжем. Спешу. У девятых и одиннадцатых классов наступает пора экзаменов, поэтому не один Адомайтис пашет от зари до зари.

Вчера, например, Матвей прислал мне решение задачи в два часа ночи! Паша проснулся от звука моего телефона, спросонья глянул на экран, увидел имя брата и распсиховался! Но я быстро успокоила своего вспыльчивого: Мот просто засиделся за учебниками. А когда победил задание, на радостях поделился успехом с учителем! Потом сообразил, что ночь давно и большинство людей спит. Извинился. За такую страсть к учебе ругать нельзя.

– Человек ночью машину угоняет – тебе не нравится! Задачи решает – тоже не нравится! Паш, тебе не угодить, – ругалась я.

– А он может ночью спать? – спросил мой хирург, уже смягчившись.

– Ему шестнадцать. Я в этом возрасте двое суток могла не спать и чувствовала себя огурцом. А сейчас если две ночи не посплю, то без кофе не встану.

– Я нормально. – Паша пожал плечами и отрубился.

А я…