Лояльный ИИ

Начнем с очень простого варианта того, как машинам следует обращаться с предпочтениями окружающих людей: они должны их игнорировать. То есть, если Робби принадлежит Гарриет, он должен обращать внимание только на предпочтения Гарриет. Эта лояльная разновидность ИИ позволяет обойти вопрос о компромиссе, но и порождает проблему:

Робби нашел оригинальное решение проблемы Гарриет, но его действия отрицательно сказались на других людях. Если бы Гарриет отличали высокая нравственность и альтруизм, то Робби, целью которого является удовлетворение предпочтений Гарриет, и не задумался бы о подобной сомнительной схеме, но что, если Гарриет наплевать на других? Тогда Робби без колебаний задерживал бы авиарейсы. Почему бы ему также не подворовывать с чужих онлайновых счетов, чтобы поправить финансовое положение нравственно индифферентной Гарриет, а то и совершать что-нибудь похуже?

Очевидно, действия лояльных машин должны будут ограничиваться правилами и запретами, как действия людей ограничиваются законами и социальными нормами. Некоторые специалисты предлагают в качестве решения безусловную ответственность[280]: Гарриет (или производитель Робби, в зависимости от того, на кого вы считаете нужным налагать обязательство) финансово и юридически отвечает за любое действие Робби, как владелец собаки в большинстве штатов США отвечает, если собака укусила ребенка в общественном парке. Эта идея выглядит многообещающей, поскольку тогда Робби будет иметь стимул избегать любого действия, грозящего Гарриет неприятностями. К сожалению, безусловная ответственность не работает: она лишь гарантирует, что Робби будет действовать незаметно, задерживая рейсы и воруя деньги для Гарриет. Все тот же принцип лазейки в действии: если Робби лоялен по отношению к безнравственной Гарриет, попытки контролировать его поведение законами, скорее всего, будут безуспешны.

Даже если нам каким-то образом удастся предотвратить явные преступления, лояльный Робби, трудящийся в интересах нравственно индифферентной Гарриет, будет совершать другие неблаговидные поступки. Делая покупки в продуктовом магазине, он при любой возможности будет лезть к кассе без очереди. Доставляя покупки домой и видя, как прохожий падает с сердечным приступом, он пройдет мимо, чтобы мороженое Гарриет не растаяло. В общем, он найдет бесчисленные способы принести Гарриет пользу за чужой счет. Совершенно законные способы, становящиеся невыносимыми, когда они приобретают массовый характер. Обществу придется ежедневно принимать сотни новых законов для противодействия всем лазейкам, обнаруженным машинами в существующем законодательстве. Люди не склонны пользоваться этими лазейками, поскольку имеют общее понятие о нравственных принципах либо потому, что им попросту не хватает изобретательности.

Условная Гарриет, равнодушная к благополучию других, — уже достаточно плохо. Гарриет-садистка, активно стремящаяся заставлять других страдать, — намного хуже. Условный Робби, сконструированный так, чтобы удовлетворять предпочтения такой Гарриет, стал бы серьезной проблемой, поскольку искал бы — и находил — возможности навредить другим ради удовольствия Гарриет, в рамках закона или нет, но незаметно. Разумеется, он должен был бы отчитываться перед Гарриет, и она получала бы удовольствие, узнавая о его злодействах.

Итак, представляется трудным заставить идею лояльного ИИ работать, если не расширить ее, включив учет предпочтений других людей в дополнение к предпочтениям владельца.

ИИ, пекущийся о всеобщем благе

У нас есть мораль и этика, потому что на Земле живет больше одного человека. Подход, наиболее близкий к пониманию того, как следует разрабатывать ИИ-системы, часто называют консеквенциализмом: идея состоит в том, что выбор должен делаться, исходя из ожидаемых последствий. Существует еще два основных подхода: деонтологическая этика и этика добродетели. В самых общих чертах они рассматривают соответственно нравственный характер действий и нравственный характер индивидов, причем, в общем-то, в отрыве от последствий выбора[281]. Поскольку у нас нет никаких свидетельств самосознания машин, я не вижу особого смысла в том, чтобы создавать машины, добродетельные в любом из этих смыслов, если последствия крайне нежелательны для человечества. Иными словами, мы создаем машины, действия которых приводят к каким-то последствиям, и хотим, чтобы эти последствия были для нас предпочтительны.

Это не значит, что нравственные нормы и добродетели ни при чем, просто с утилитарной точки зрения они удовлетворяются в рамках последствий и нравственных практических способов их достижения. Этот момент формулирует Джон Стюарт Милль в «Утилитаризме»:

Этот взгляд полностью согласуется с идеей о том, что конечная машина, сталкивающаяся с бесконечной сложностью реального мира, может вызвать лучшие последствия, если будет следовать нравственным нормам и усваивать добродетельную позицию, вместо того чтобы пытаться вычислить оптимальный порядок действий с нуля. Аналогично шахматная программа чаще выигрывает, если пользуется каталогом стандартных дебютов, алгоритмами эндшпилей и оценочной функцией, а не пытается логически построить свой путь к победе без каких-либо «нравственных ориентиров». Консеквенциалистский подход придает и некоторое значение предпочтениям убежденных сторонников сохранения заданного деонтологического правила, поскольку горечь от нарушения правила является реальным последствием. Однако это последствие не имеет бесконечного влияния.