сквозь пальцы.

– Николас!

47

Ник

Правильно говорят, что когда ты умираешь, вся жизнь проносится перед глазами, как слайд-шоу… Но не совсем. Я видел только одно: Ноа.

Ноа и есть вся моя жизнь, это просто, как дважды два. Образы, которые я видел, были не моментами моей жизни, но нашей жизни, и не той, что у нас была до сих пор, нет. Я не видел плохих моментов, взлетов и падений, расставаний, измен, ссор… Совсем наоборот: я видел себя с ней.

Видел, как мы вместе гуляем по пляжу, видел, как празднуем день рождения нашего сына, видел ее, прекрасную и сияющую, ожидающую меня каждую ночь в постели, чтобы осыпать поцелуями и вниманием. Видел, как она снова забеременела и в этот раз была более подготовленной, чем в первый раз, без сюрпризов, без страха или неуверенности. Видел, как она спорит со мной на кухне, а потом целует, сидя на столешнице. Видел, как она плачет, смеется, страдает и растет. Видел ее жизнь перед глазами, ее жизнь со мной… и мне это нравилось.

И тогда я спросил себя: «Почему я это вижу? Зачем мне видеть то, чего у меня никогда не будет?» Я почувствовал пустоту в груди, проходящую сквозь меня…

Нет.

Как бы не так.

Мое время еще не пришло.

48

Ноа

Не знаю, как передать минуты, предшествовавшие выстрелам, но могу с уверенностью сказать, что они были худшими в моей жизни. Я держу их в голове размытыми, но в то же время такими четкими, как если бы я видела их на экране ультрасовременного телевизора.

Скорая помощь, как мне позже сказали, не заставила себя долго ждать и очень быстро прибыла в аэропорт. Как мне показалось, мои руки долгие часы сжимали рану на ребрах Ника. Стив тоже зажимал пулевое отверстие в своей левой руке. Вокруг него была лужа крови, и я могла только гадать, как быстро из них уходит кровь, и достаточно ли мы быстро едем.

Я не потеряла сознание. Верю, что бог помог мне сохранить здоровье, по крайней мере, до тех пор, пока медицинский персонал не взял ситуацию под контроль. Когда приехала скорая помощь, я стояла и смотрела, мои руки были будто не моими, а разум был совершенно пуст. Я даже не смогла попросить разрешения сопровождать его. Ник остался один, на грани жизни и смерти, а я стояла и смотрела, как его увозят.

Помню, когда я перестала слышать звук машины скорой помощи, посмотрела на свои окровавленные руки и пошатнулась. От рыданий у меня перехватило дыхание, и я начала неудержимо икать. Чьи-то руки поймали меня прежде, чем колени подогнулись, и я рухнула.

– Дыши, Ноа, пожалуйста, – сказал Стив, неся меня, вытаскивая подальше от людей, которые в ужасе наблюдали за этой сценой, как если бы она была частью ужасного эпизода «Места преступления»[3].

Он посадил меня в такси, и мы поехали в сторону больницы. Шли минуты, мне становилось все хуже.

– Почему ты не с ним? Почему он один? Почему ты не поехал?

– Мне не позволили, Ноа, – ответил Стив, вытащив телефон и очень быстро набрав какой-то номер.

Дорога от аэропорта до ближайшей больницы занимала тринадцать минут, двадцать пять если были пробки. Мы доехали за двадцать. Когда приехали, я тут же выбежала из машины, я просто хотела, чтобы мне сказали, что с Николасом все в порядке, я хотела его увидеть, мне нужно было его увидеть. Я перенервничала. Как только встала на ноги, все закружилось, перед глазами пронеслись черные пятна. Стив проводил меня, мне принесли воды.

Подошел врач и начал измерять пульс.

– Мисс Морган, мне нужно, чтобы вы успокоились, – сказал он, глядя на часы. – Росс, позвони в скорую и спроси о том парне.

Я смотрела на Росса так, словно от него зависела моя жизнь.

Пока он разговаривал с кем-то, спрашивая о Нике, ужасная боль заставила меня крепко сжать живот.

– В чем дело?

Доктор обеспокоенно повернулся ко мне.

– У нее схватки, – догадался он. – Вам надо успокоиться, это из-за стресса.

Прежде чем я успела что-то сказать, Росс подошел к нам.

– Николас Лейстер находится в операционной с двумя огнестрельными ранениями. Состояние стабильно тяжелое, ему прооперируют легкое и левую руку.

– О боже! – воскликнула я, прикрывая рот рукой. – Что они собираются с ним сделать? Что означает «стабильно тяжелое»? Позвоните еще раз и пусть они объяснят, что происходит!

Доктор снова посмотрел на мою карту.

– Вы замужем за мистером Лейстером?

– Что? Нет. Какое это имеет отношение?

Росс ответил:

– Мы не можем дать вам больше информации, мисс Морган. Только члены семьи могут…

– Он отец моего ребенка! – в отчаянии закричала я.

Но это не помогло, больше мне ничего не сказали. Стив позвонил Уильяму и моей матери, и они вдвоем отправились в аэропорт, чтобы вылететь первым же самолетом.

До их приезда я не получу никаких новостей. Оставалось только одно: молиться.

Через самый долгий час в моей жизни схватки прекратились, и, казалось, ребенок успокоился.

Позвонила мама, у нее была истерика. Уильяму удалось поговорить с одним из врачей. Я узнала, что у Ника травматический пневмоторакс и разрыв левой руки. Он был в тяжелом состоянии, и они боялись, что у него шок от потери крови.

Получив эту информацию, я повесила трубку и просто сидела, не шевелясь.

Ник не может умереть… Он не может этого сделать. Мы должны начать совместную жизнь, должны закончить то, что начали. После всего, через что мы прошли, нельзя отнимать его у меня.

Случившееся вскоре попало в новости. Стив хотел выключить телевизор, но я сказала ему этого не делать. Человека, пытавшегося убить Ника, звали Доусон Дж. Линкольн, сорок пять лет, бывший сотрудник «Лейстер Энтерпрайзис». Его уволили, он не смог найти другую работу и поэтому попытался убить Ника.

«Николас Лейстер перенес срочную операцию после двух огнестрельных ранений, в то время как нападавшего допрашивают в полицейском участке Нью-Йорка. Все указывает на то, что это был преднамеренный акт, поскольку агрессор знал, где и в какое именно время будет Лейстер в момент покушения. В последние месяцы молодой юрист, наследник одной из самых известных корпораций страны, подвергся жестоким нападкам со стороны прессы и своих бывших сотрудников из-за сотен увольнений, которые ему пришлось провести за последний год. Хотя две компании, которые закрылись, были на грани банкротства…»

Я перестала слушать, как только перестали говорить про нападавшего. Очередная чушь про Николаса. Я не хотела этого слышать. Ника пытались убить! Убить! Я провела руками по лицу, нужно было убедиться, что он в порядке, мне нужно было поговорить с доктором.

Следующие три часа я не выходила из комнаты ожидания, вставала только в туалет и попить воды. Это место было ужасным, люди плакали, ожидая новостей о своих близких, как и мы. Меня всегда тошнило от больничного запаха, а сейчас еще сильнее, чем когда-либо.

Единственное, что произошло за эти три часа, это появление двух мужчин в костюмах, высоких и сильных, как Стив, которые говорили с ним несколько минут, а затем прошли через помещение и встали у дверей. Я не обратила на них особого внимания, но вскочила на ноги, когда из этих дверей вышли два хирурга и подошли ко мне.

– Кем вы приходитесь Николасу Лейстеру?

– Я его девушка, – ответила я, сдерживая дрожь в голосе.

Хирург с короткими кудрявыми волосами решил заговорить.

– Могу только сказать вам, что состояние стабильное, но следующие несколько часов будут решающими. Он потерял много крови, мы устранили множество внутренних повреждений от пули, пробившей легкое.

Я кивнула, сильно закусив губу, пытаясь сохранять спокойствие.

– С ним все будет в порядке? – спросила я дрожащим голосом.

– Он молодой и сильный, мы будем держать его под постоянным наблюдением.

Это не был ответ на мой вопрос.

– Могу я с ним встретиться? – сказала я, умоляюще глядя ему в глаза.

Оба с сожалением во взгляде помотали головами.

– Только ближайшие родственники, извините.

Затем Стив обнял меня за плечи, притягивая к себе.

– С ним все будет в порядке, Ноа, – прошептал он. Я крепко сжала его рубашку, не в силах сдержать слезы.

Зазвонил телефон, я вытерла слезы и ответила. Это была мама, друг Уильяма предоставил им частный самолет, и через пять часов они будут в Нью-Йорке. Я почувствовала огромное облегчение, зная, что со мной будет моя семья, что Уильям сможет узнать больше о состоянии Ника… но потом поняла, что как только они прибудут и увидят меня…