Междоусобные войны тоже не могли стать причиной вымирания. Например, резня во дворце Карехи была кровавой, но в итоге погибло не так уж много людей, как мне тогда казалось. Многих спасли целители.

Гибель от природных катаклизмов тоже не могла остановить дивианцев от размножения. Ибо единственный катаклизм, который грозил Дивии — это прохождение через шторм. Во время него погибало всего несколько человек и неопределённое число рабов. Неопределённое от того, что никто не подсчитывал смертность рабов.

Почему же за столько веков летающая твердь не превратилась в перенаселённый небесный Пекин?

Ответ я узнал в Доме Опыта — высокая детская смертность.

Более половины родившихся погибало в первые часы после рождения. Спасти от мертворождения не могла никакая волшебная медицина. Даже гроздья самых ярких озарений самых талантливых целителей не защищали плод в утробе матери.

Считалось, что дети умирали от того, что не могли вынести грани из утробы. У этой младенческой смертности было много поэтических определений. Типа, «порезаться гранями в утробе», или «отдать жизнь Создателям», или «сойти с Пути не ступив на него». И прочее в таком духе. Не имея возможности победить аномальную смертность детей, дивианцы оправдывали её религией и афоризмами.

Я же перевёл это на понятный для меня язык: гибель младенцев происходила из-за того, что неведомая воля устанавливала им интерфейс Двенадцати Тысяч Граней. Кто-то выдерживал установку, а кто-то нет.

Было и другое предположение. Что если количество доступных установок интерфейса ограниченно? Поэтому из десяти новорождённых выживал один.

Как я узнал от учителя Гиана Атти, в прошлых поколениях пытались повысить население Дивии, увеличив количество новорождённых. Совет Правителей издал указ о «Неизбежном троежёнстве», обязавший каждого мужчину содержать не менее трёх жён и еженощно возлежать с каждой из них.

Само собой, настолько идиотский эксперимент не мог завершиться успехом.

Не все жены оказались красавицами, с которыми хотелось возлежать. Расстроенные дамы жаловались на мужей в Прямой Путь. Небесные стражники хватали провинившихся мужей и обязывали их соблюдать указ. Вплоть до того, что следили за исполнением указа, заглядывая в супружеские спальни.

Жён не хватило на всех. А низких баб никто не хотел брюхатить. Для дивианцев это всё равно, что заводить детей с козой: любители-извращенцы всегда найдутся, но таких обычно немного. При этом насиловать служанок почему-то извращением не считалось. Хотя и отдавало грязнотцой, типа, как забава дивианской бедноты. Главное, чтобы лиц не открывали. Поэтому слуги и служанки были стерилизованы «целителями» из сословия Возвращающих Здоровье.

Количество живых озарённых детей не изменилось даже после указа о «Неизбежном троежёнстве». Просто мёртвых младенцев стало рождаться больше. Если раньше выживал, условно, один из десяти, то теперь один из тридцати.

Правильнее сказать, что все дети Дивии рождались мёртвыми, и только некоторые выживали, получив Линии, Взор, Голос и грани. Живые всегда составляли некое одинаковое число, размытое по количеству мертворождённых.

Понятно, почему в дивианских семьях всего один-два ребёнка. Редко, когда трое. Четверо — вообще считалось истинным благоволением Создателей.

Вот почему у Похара Те-Танга и Мадхури Саран был всего один Самиран. Наверняка, Похар много раз взбирался на прекрасную Мадхури, но живых детей она не родила.

Отсюда проистекала важность рода в Дивии. Чем многочисленнее род, тем больше у него рождалось живых детей. Тем больше среди детей было тех, кто не терял грани до подросткового возраста, как это случилось с Карапу Карехи, и усваивал озарения.

Само собою, что в такой ситуации никого не пугало кровосмесительство. Среди славных родов нередки семьи, созданные из братьев и сестёр. Иногда — родных.

Поэтому низкие нелегалы стремились родить ребёнка на Дивии. Поэтому прирождённые жители Дивии так ненавидели нелегалов. Ведь младенцы, родившиеся от легально живущих на Дивии низких, автоматически становились прирождёнными жителями, тем самым отбирали грани у младенцев, рождающихся в старых дивианских семьях.

Страшно признать, но я понял точку зрения моих товарищей по отряду, согласно которой убийство беременных нелегалок — это хорошее дело во славу Дивии.

* * *

Я и Эхна быстро прошли по улице рода Намеш. Пару раз ворота в заборах открывались, оттуда выходили какие-то старцы или старушки, которые кричали мне:

— Благодарим светлого воина за спасение нашей дочери.

Эхна не обращала внимания на своих родственников и вела меня к небольшой каменной площадке в конце улицы. В центре её вздымался столб, увенчанный статуей крылатого зверя похожего на льва. Такими колонами в Дивии отмечались места для приземления акрабов.

Вокруг колоны стояли несколько экипажей. Я объяснил погонщику овального, похожего на металлическую цистерну, акраба куда нам надо.

Я и Эхна заняли места на короткой лавочке, позади погонщика. Овальный акраб легко подпрыгнул в воздух и помчал нас в казармы.

В общении с глухонемой Эхной был один интересный нюанс. Нужно тщательно подбирать каждое слово и быть предельно кратким.

Зато общению с ней не мешал громкий свист ветра за бортом акраба. Девушка читала по губам.

— Ты выздоровела?

Кивнула.

— Ты хорошо билась с низкими.

Эхна кивнула и пожала плечами, как бы говоря: «Само собой, а как иначе?»

Да, скромностью она не страдала.

Второй нюанс общения с нею: всегда нужно глядеть ей в лицо. Иначе она не «услышит», моих слов. Постоянное положение лицом к лицу делало общение с нею до странности интимным.

— Я… я переживал за тебя…

Снова небрежно кивнула и искривила губки, как бы подтверждая: «Куда ты денешься. Переживал, конечно».

— Ты знаешь, что за обряд проводили над тобой низкие? Что они делали?

Эхна оживилась, закивала, потом замотала и отчаянно зажестикулировала. Потом раздражённо толкнула меня в плечо, злясь, что не может донести свою мысль.

Как я и упоминал, прикосновения — важное движение в общении дивианцев. Малознакомые люди не прикасались друг к другу. Если, конечно, они не на поединке.

Раз Эхна сама толкнула меня в плечо, уничтожая преграду приличий, то и я решил нарушить другую преграду — положил руку на её голое колено. Всё это, конечно, не отводя взгляда от её глаз.

Я ожидал, что сейчас получу удар в живот или в нос. Даже приготовился отпрянуть. Но Эхна просто положила свою руку поверх моей.

Дивианское общество не было особо целомудренным. Публичное проявление чувств между двумя людьми не являлось табу. Я часто видел в садах целующиеся парочки. А парни и девушки, ещё не состоящие в браке, свободно гуляли, держась за руки. Конечно, такое происходило только после того, как их старшие достигали договорённостей о женитьбе.