У меня дрожали руки. Стоило оказаться в кабинете куратора, как тело, до этого выдержавшее и похищение Головы, и битву с Меншиковым, и все, что было после, словно начало разваливаться.

Меня била крупная дрожь, постоянно бросало то в жар, то в холод, да и сосредоточиться почему-то было трудно. И я не мог это контролировать. Отходняк от стресса и последствия долгого пребывания на холоде не вовремя дали о себе знать.

– Да, все было так. Они хотели провести над нами какой-то ритуал. Даже меч притащили – ну, вы его видели.

– Которым почему-то оказался заколот Афанасьев, – ответил куратор.

Я не ответил. Сдавать Грасс не собирался. Хотят получить информацию, пусть вскрывают память. Хотя Ленька все равно выложит им, как происходило дело.

– Им нужны были только мы с Ронцовым, как представители…

– Грязной крови, – продолжил за меня куратор.

– Так вы знаете?

– Кое о чем догадываюсь. Но ничего не могу сделать.

Мустафин устало опустился на стул и жестом велел мне расположиться напротив. Куратор обхватил голову руками и обреченно вздохнул.

– Я уже три года охочусь за этой Темной Аспидой. Пытаюсь хоть что-то о них выяснить. Но каждый раз, стоит мне хоть немного приблизиться к этой загадке, как случается какая-то чертовщина.

– Мне казалось, Орден Аспиды – старейший в Аудиториуме, – возразил я. – Да и никто его не прячет. Многие хотят попасть в него, и конкурс открытый… Или это две разные Аспиды?

– Старая Аспида – красивая ширма. А в существовании Темной многие сомневаются… Михаил, это все слухи, домыслы, и никаких доказательств ни у кого нет. Я знаю лишь то, что когда в Аудиториуме начали поднимать голову революционные настроения, в противовес ей появилась Темная Аспида. Меня перевели сюда из Константинополя три года назад, и я еще не заслужил должного доверия. В тайны меня не посвящают…

– Но вы все же что-то разнюхали, – настаивал я.

– На уровне легенд. И судя по тому, что я наблюдаю, лучше в это не лезть. Жизнь дороже.

С этим было трудно не согласиться. Но раз уж я влез в это по самые помидоры, мне сворачивать с дорожки было поздно.

– Я знаю лишь то, что Темная Аспида существует и за пределами Аудиториума, – сказал куратор. – Знаю, что в этот Орден входят некоторые очень влиятельные аристократы. Но имена мне неизвестны. Они слишком тщательно конспирируются. Даже сейчас в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать о задании для Меншикова и остальных.

– Денисов, – подумав, сказал я. – Меншиков обмолвился, что Денисов отказался идти с ними. Значит, он в курсе. Но я не знаю, кто из них получил задание. Присмотрите за ним, ладно?

Мустафин поднял на меня глаза.

– Конечно. Никому ни слова о ритуале, ясно? Только ректору. Надеюсь, произошедшее заставит его обратить более пристальное внимание. Хотя веры в это немного…

– Почему?

Мустафин наградил меня многозначительным взглядом.

– Как думаешь, расцвели бы эти радикалы в Аудиториуме без высокого покровительства?

Я пожал плечами.

– Пожалуй, нет.

– Так что молчи, если дорога жизнь. Впрочем, я уже не знаю, Соколов, что с тобой делать. Оставить здесь – значит, подвергнуть риску… Выпинать тебя – так сразу же сожрут безутешные князья…

В дверь кабинета торопливо и настойчиво забарабанили.

– Не сейчас! Занят! – рявкнул Мустафин.

Но, к его негодованию, дверь все же распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся сотрудник в мятом кителе с шевронами, изображение на которых мне было незнакомо. Два скрещенных ключа.

Мустафин открыл было рот, чтобы разразиться возмущенной тирадой, но вошедший тут же затараторил:

– Савва Ильич, нижайше прошу прощения. Его высокопревосходительство…

– Знаю, что ректору уже доложили. Тебя зачем прислали?

– Савва Ильич, дело в том, что Владимир Андреевич требует к себе задержанного Соколова на аудиенцию. Немедленно. Так и распорядился – прямо сейчас.

Мустафин взглянул на меня не то с сочувствием, не то с тоской, и тяжело вздохнул.

– Ну вот, разбудили лихо… – Но возражать он даже не подумал. – Теперь всем обеспечена бессонная ночь. Ладно, Михаил, поднимайся. Пойдем.

Служка замялся и принял виноватый вид.

– Эээ… Савва Ильич, простите великодушно, но у меня особое поручение относительно Соколова.

– Господи, да что еще? – раздраженно прошипел куратор.

– Его высокопревосходительство требует к себе только Соколова. Он желает повести допрос лично и без свидетелей. Конвой мне выделили. Мы сами сопроводим задержанного.

И тут Мустафин начал выходить из себя.

– Какого черта? – побагровев, рявкнул он. – Это не по уставу.

Молодой человек отточенным движением поправил китель и встретил яростный взгляд куратора ледяным спокойствием.

– Прошу вас, Савва Ильич, не задавайте вопросов и не препятствуйте внутреннему расследованию. В противном случае у его высокопревосходительства появится повод для личного разговора и с вами. Я бы не хотел докладывать Владимиру Андреевичу о вашем сопротивлении в столь неподходящий момент.

Мустафин замолчал, но вцепился в столешницу обеими руками так крепко, что побелели костяшки пальцев.

«Это плохо?» – ментально спросил у него я.

«Я не знаю».

– Михаил Николаевич, – с подчеркнутой вежливостью обратился ко мне посланник ректора и даже протянул руку, – прошу за мной.

Глава 30

Я настороженно взглянул на протянутую руку посланника. Заметив мое замешательство, он улыбнулся – понимающе, почти ласково.

– Нет нужды бояться, ваше сиятельство, – сказал молодой помощник. – Вам не причинят вреда без веской необходимости.

– Что-то это меня не особо утешает, – вздохнул я, но поднялся с кресла.

Все равно выбор у меня сейчас был невелик, да и за дверью кабинета дожидался конвой, который, случись что, в два счета скрутит меня в бараний рог. Так что придется быть паинькой.

И все же беспокойство меня не отпускало, а я никак не мог понять, почему. С одной стороны, личный допрос у ректора – вполне логичное развитие событий. Все же имела место не рядовая драка, а попытка убийства, обернувшаяся смертью самих убийц. А уж с учетом перечня фамилий наших мертвецов, вполне справедливо, что ректор решил вмешаться лично.

Но все равно мне было стремно. Ибо я понятия не имел, чем этот визит мог закончиться для меня и моих сообщников. Во что же я их втянул, сам того не желая…

– Тем не менее, не стоит заставлять его высокопревосходительство ждать, – взяв себя в руки и уняв дрожь в пальцах, проговорил я. – Прошу, ведите.

Уже у дверей я обернулся и встретился взглядом с Мустафиным. Савва Ильич слегка кивнул мне, а в голове я услышал его голос:

«Будь осторожен».

Ну куда уж без этого?

Едва двери кабинета