Засунув «Глок» в кобуру на поясе, бросаюсь к Эвелин, лежащей на тротуара лицом вниз, под ней быстро расплывается кровавое пятно… Нет, нет, нет!!!.. Переворачиваю ее, она стонет и открывает глаза:

– Ты… как…

– Да, живой и целый, а вот в тебя попали…

– Сильно?..

Смотрю на ее рубашку – вся левая сторона груди залита кровью, и руке тоже досталось, пытаюсь прижать раны руками, но получается не очень хорошо, кровь не останавливается…

– Ты молчи, сейчас в больницу тебя отвезем…

– Ай!..

– Все хорошо, если болит – значит, ты живая…

– Не бросай… меня…

– Я буду с тобой!.. – смотрю ей в глаза, слушаю голос и боюсь услышать хрипы…

– Рядом…

– Да, все что хочешь, можешь жить с нами, только не уходи!..

Она пытается что-то сказать, но теряет сознание, измазанное в крови лицо бледнеет… Нет, только не снова!.. Пузырей крови на губах не видно, может быть, легкое не задето?..

– Вашу мать, да вызовите кто-нибудь «Скорую помощь»!.. – кричу я на всю улицу, срывая голос…

…Ну почему у меня все время забирают тех, кто меня любит… и кто дорог мне…

– К вам пришли, – трясет меня за здоровое плечо медсестра.

– Да, сейчас уже иду…

В дверях палаты оглядываюсь – Эвелин лежит на кровати, укрытая почти до подбородка легким одеялом, левая рука перевязана и иммобилизована, к правой тянется прозрачная трубка от капельницы, стоящей рядом с кроватью. Равномерно пикает кардиомонитор, после операции она еще спит, хотя действие наркоза должно уже закончиться. Наверное, пусть лучше врачи проверят, как и что.

– Здравствуйте! – Это Дон Рубио пришел, оказывается.

– Здравствуйте!..

– Ну как наша Эвелин себя чувствует?

– После операции еще не проснулась…

Хозяин клуба показывает на неприметную дверь недалеко от входа:

– Давайте поговорим в той комнате, это удобнее, чем стоять посередине коридора.

Комната небольшая, но светлая, в ней два кресла и небольшой столик, на котором стоит графин с водой, рядом под стеклянным колпаком – пара стаканов. Наливаю себе воды и не спеша выпиваю, все-таки после лекарств, которые в меня вкололи, очень сухо во рту. Или это после стресса?

– Я разговаривал с врачами, – продолжал Дон Рубио. – Хирург сказал, что сейчас опасности для жизни нет, но была значительная потеря крови. Бицепс на левой руке сильно травмирован, и на грудной мышце тоже останется заметный след.

– Но как же… Она ведь танцовщица, в этом для нее вся жизнь!..

– Нервы не задеты, это очень хорошо. А работоспособность ее руки со временем восстановится. И «заметный след» – это не уродливый шрам поперек груди, а всего лишь светлая полоска, хирург постарался во время операции делать все как можно аккуратнее. Он ведь тоже был на ее выступлениях…

– Если рука полностью восстановится, это хорошо! И деньги на лечение у меня есть, так что пусть врачи делают все что нужно и даже больше.

– О деньгах не беспокойтесь! – Он поднял ладонь. – Это происшествие целиком на нашей совести, мы не смогли обеспечить вашу безопасность. И другие люди нас не поймут, если мы сейчас уйдем в сторону.

– Да, а что с Максимо? Я не видел его с момента, когда в госпиталь повезли Эвелин…

– С ним все в порядке, не беспокойтесь.

– Но я ведь сам заметил, как в него попали, с нескольких метров, два раза точно…

– Во-первых, он был в бронежилете. Во-вторых, у него очень толстые кости черепа, которые можно пробить разве что из крупнокалиберного пулемета.

Мы не очень весело усмехнулись.

– Просто пуля прошла вскользь, отделался рассеченной кожей и здоровенной шишкой, ему врачи рекомендовали некоторое время соблюдать постельный режим. Кстати, он просил передать вам спасибо за нож, который для него сделали. Пистолет дал осечку.

– Я это видел, потом все и началось… Кто были эти нападавшие, уже выяснили?

– Из всей шайки, – Дон Рубио произнес это слово с непередаваемым пренебрежением, – в живых остался только один. В нашем городе нет полиции, но расследованием сейчас занимаются профессионалы такого уровня, какой и в Ордене можно встретить не часто. Насколько мы знаем на текущий момент, планировалось похищение мисс Эвы Стар и устранение ее спутников. По крайней мере, бандит на этом упирается и отрицает все остальное. Парень с ножом – один из полуофициальных местных придурков, должен был по возможности тихо нейтрализовать телохранителя или хотя бы отвлечь его от людей в машине. Но вы все сумели вовремя отреагировать, и теперь с пока еще живым похитителем продолжают задушевно беседовать.

(Как он это сказал – «…пока еще живым…», аж мурашки по коже!..)

– Интересно… Кому это могло понадобиться? И кто этот «уцелевший»?

– Это механик, раньше работал у какого-то летчика, но потом самолет сломался, и он остался не при делах, пока не пришлют новый двигатель. Почему-то решил, что он здесь самый умный, подговорил еще троих выкрасть мисс Эву и продать на юг, сказал сообщникам, что за такую красавицу отвалят кучу денег.

– И вы в это верите?

– Не особенно, но другие версии пока ничем не подтверждаются.

– А покупатель известен?

– Тот, о котором упоминает этот «механик», неделя как уехал из города, поэтому проверить ничего не получится.

– Понятно…

– Могу предложить вариант с лечением мисс Стар в госпитале Виго. Там очень хорошие врачи, им удается даже восстанавливать работу поврежденных нервных тканей. А уж со шрамами они точно справятся, я уверен. И еще раз говорю – мы все оплатим. Как только стало известно, что Эвелин ранена, к нам сразу стали звонить с вопросами – чем можно помочь? Сейчас наш бухгалтер принимает пожертвования, которые будут использованы для оплаты лечения.

– Спасибо!

– Да, вот еще что… Я разговаривал с той самой гадалкой… Марго. Пошел к ней сразу после… Самое странное, что она отказалась мне что-то об этом рассказывать! Понимаете, мне!..

(Чего тут непонятного? У мужика своя «особенная гордость», потому что он является одним из местных «столпов общества», а тут какая-то весело пудрящая людям мозги гадалка отказывается дать ему ответ… Интересно, она еще жива?..)

– Нет, конечно, я не стал добиваться от нее ответа силой. Мне показалось, что она чего-то очень боится. Сильнее, чем меня…

(Интересно, он стал какой-то задумчивый… Неужели на самом деле верит во все это?)

– Я вам уже говорил, что многое повидал в жизни. Но она не притворялась. Сказала мне, когда уже закрывала двери: «Поможешь ему – спасешь себя!..» Вы что-нибудь понимаете, Алекс?