Натан и Барбара прочли роман «Источник» практически сразу же после его публикации, вкладывая в его интерпретацию глубокий философский смысл. Собственно, они и познакомились благодаря «Источнику»: однажды осенью 1948 года приятель Барбары сказал, что один юноша так же серьезно относится к этому произведению, как и она. Так они встретились и полюбили друг друга. В следующем году они переехали в Лос-Анджелес, где Натан стал учиться на факультете психологии, а Барбара — на факультете философии.

После первой встречи с Айн Рэнд Натан попросил у нее разрешения привести с собой Барбару. Та не возражала, и на следующую беседу они приехали уже вдвоем. Повторилась та же история: дискуссия, затянувшаяся до пяти утра; пронзительные глаза Айн Рэнд и ее хрипловатый голос; обсуждение вечных вопросов философии, морали и этики… Ошеломленная интеллектом писательницы, Барбара призналась Натану: «Сейчас у меня появилось чувство, что я могу стоять на твердой почве, понимать и знать, в каком мире я живу… Как будто у меня под ногами впервые находится твердая земля…» Вскоре такие встречи стали происходить каждую субботу; кроме того, Натан почти ежедневно звонил Айн и задавал накопившиеся после предыдущего разговора вопросы.

В результате весной — летом 1950 года Натан и Барбара стали близкими друзьями Айн и Фрэнка. Уже тогда Барбара, несмотря на преклонение перед интеллектом и обаянием писательницы, не могла не заметить негативных черт ее личности — авторитарности, самомнения, непримиримости и нежелания прислушиваться к чужому мнению. К примеру, она решительно осуждала Шекспира за «трагизм» и «фатализм» его произведений, высказывала негативное мнение о Бетховене, Вагнере, Рембрандте. (При этом ее собственные произведения — «Мы живые» и «Красная пешка» — также были глубоко трагичны и безысходны.) Критике подвергались Ромен Роллан, Винсент Ван Гог, Томас Вулф и многие другие знаменитости из мира литературы и искусства. Однажды она жестко осудила Барбару за любовь к дикой природе: по ее мнению, любоваться надо было не «иррациональной» природой, а городами, небоскребами и достижениями индустрии как продуктами «рационального» человеческого интеллекта.

Иногда Айн появлялась перед ними около полуночи после пятнадцати часов непрерывной работы над романом, написав целый параграф или всего лишь одну страницу. Возможно, у нее были проблемы с концентрацией внимания. Один из родственников спросил, зачем писательница носит примотанную к большому пальцу швейную иглу. Она ответила, что иногда специально укалывает себя, чтобы оживлять ход мыслей. Она никогда не была ни толерантной, ни выдержанной. Это также не могло не оказывать негативного воздействия на ее настроение и темперамент. Тем не менее ее желание общаться с другими интеллектуалами не прекращалось ни на секунду. Вскоре Натан и Барбара привели в дом О’Конноров нескольких друзей. Наиболее примечательным среди них оказался, пожалуй, Леонард Пейкофф, семнадцатилетний двоюродный брат Барбары. (Позднее он станет единственным наследником писательницы.)

Особенно важным для Айн стало общение с Натаном: это был тот редкий случай, когда она не только учила чему-то своего собеседника, но и сама училась у него. «Всё, что я знаю о психологии, — признавалась она, — я почерпнула от Натана». Вскоре стало заметно, что ее близость с Натаном принимает не только интеллектуальный характер. Барбара начала замечать, что они порой держатся за руки и прикасаются друг к другу. Однако в то время она не придавала этому значения и даже, напротив, гордилась, что ее любимый так близок к самой Айн Рэнд. Она еще не понимала, что между ними зарождается чувство, которое позднее перевернет судьбы сразу четверых: ее самой, Натана, Фрэнка и Айн. Не подозревал об этом и никто другой из этой четверки.

Приблизительно в это время стали ухудшаться отношения писательницы и ее «идеального мужа». Тихий и спокойный, по-прежнему не интересовавшийся интеллектуальными дебатами, Фрэнк всё чаще ее раздражал. Энн Хеллер обнаружила множество свидетельств того, что в это время семейная идиллия Фрэнка и Айн дала трещину. Айн, поклонница небоскребов и самолетов, так и не научилась водить машину. Это означало, что в течение тех месяцев, когда Айн работала на киностудии «Парамаунт», Фрэнку приходилось каждый день возить ее туда и обратно, тратя по нескольку часов на дорогу и ожидание. На их ранчо периодически появлялись различные молодые люди, с которыми писательница неприкрыто флиртовала, хотя, по-видимому, до откровенной измены дело не доходило. Друзья иногда видели, что Фрэнка раздражает поведение Айн — ее болезненная чистоплотность и боязнь микробов, привычка носить порванные чулки, резкость и грубое обращение с ним. Однажды она закатила сцену из-за того, что Фрэнк слишком много болтал с гостями на незначительные темы, вместо того чтобы вести с ними интеллектуальные беседы. В другой раз, в 1945 году, в День благодарения, она была в истерике из-за того, что к их компании за праздничным столом присоединился местный священник. Фрэнк, явно рассерженный, напомнил жене, что по американскому обычаю полагается быть гостеприимными со всеми, кто в этот день зашел в дом. Айн многое стало не нравиться во Фрэнке. Он оказался слишком поверхностным, а его сексуальное поведение казалось ей чрезмерно пассивным и однообразным.

Она стала подумывать о разводе. В известной степени это был банальный кризис среднего возраста. Однако на публике супруги всё еще изображали идеальную пару. Всем гостям Айн продолжала говорить: «Фрэнк — это моя скала. Он всегда знает, что я чувствую и что для меня важно. Он ни разу не подвел меня».

И тут случай свел ее с Натаном — красивым, необычным, интеллектуально одаренным и к тому же молодым (на 25 лет моложе Айн и на 33 года — Фрэнка). Неудивительно, что ее так тянуло к юноше — в нем Айн нашла то, чего не было во Фрэнке. Внешний вид Натана и его манеры напоминали ей ее собственное детище — целеустремленного и одаренного Говарда Рорка.

Отношения между супругами О’Коннор продолжали ухудшаться. Отношения же между Натаном и Барбарой вышли на новый уровень — в известной степени благодаря тому, что, по признанию самой Барбары, они приняли созданную Айн Рэнд теорию взаимоотношений мужчины и женщины:

Барбара, чувствовавшая себя менее одаренной, чем Натан, старалась стимулировать свой интеллектуальный рост, чтобы соответствовать любимому.

В 1950 году можно было видеть Айн и Натана гуляющими по саду и держащимися за руки. Однако дальше их отношения пока не заходили. Летом 1951 года Натан и Барбара в последний раз посетили ранчо О’Конноров — они решили посетить своих родных в Канаде, а потом поехать на учебу в Нью-Йорк: Барбара поступила на учебу в тамошний университет на факультет философии, а Натан собирался там же продолжать изучать психологию.

Наблюдавшая за их отъездом Айн не могла сдержать слёз. Сама она объясняла свою печаль привязанностью к молодой паре, хотя, по-видимому, проблема была в ее усиливавшемся чувстве к Натану. Расставаясь, они пообещали, что будут периодически видеться. Кроме того, писательница сама собиралась после завершения «Атланта…» перебраться в Нью-Йорк, но произойти это должно было, по ее мнению, не ранее чем через два года.