Меня разбудило прикосновение к щеке.

— Мы уже приехали, Диана…

Перед моим сонным мутным взором было улыбающееся лицо Кайла на фоне …гор.

Придерживаясь за него, я вышла и оглянулась вокруг.

Цепь разновысоких синих в темнеющем небе вершин окружала уютную долину. На холмах — подножьях спящих великанов — были разбросаны немногочисленные домики, утопавшие в садах и окруженные ухоженными полями.

Дом, рядом с которым мы стояли, находился в стороне, у самого входа в долину. Его мощный фундамент вгрызался в крутой склон, предотвращая скольжение. Древний дом, сложенный из валунов и с травой на крыше, будто вырастал из каменного нутра скалы, прикрытой одеялом зелени.

— Нероскошно, конечно,… зато здесь почти нет шансов наткнуться на слежку, в отличие от больших городов, — Кайл избегал моего взгляда и продолжал извиняющимся тоном: — Дом в нормальном состоянии, но ты сама понимаешь…

— Кайл, — прервала я его, — все замечательно.

Он посмотрел мне в глаза.

— Ты привыкла к другому.

Я кивнула.

— Ну да. А еще я привыкла к рабскому труду, и к отшельничеству в провинции… и к побоям… Да мало ли! Кайл, я не собираюсь тебе врать — если говорю, что мне нравиться, значит, и правда, нравиться.

И вдохнув пьянящий воздух гор, я с улыбкой оглянулась.

Мне, действительно, здесь очень нравилось.

* * *

Пока мы выгружали провизию, рассчитанную на полторы недели, Кайл все ворчал, что еды мало. Он ужасно волновался. Согласно предварительным планам, он должен был вернуться дня через три-четыре. Спустя неделю предстояла повторная поездка. И если первая служила своего рода разведкой, то вторая — непосредственным исполнением заказа…

— Спасибо, что взял меня с собой.

Мы сидели в темноте, звеневшей стрекотом, попискиванием, пением миллиардов насекомых, обживших кусты и деревья вокруг дома. На бархате неба мерцали серебряные звезды, а в наших руках были бокалы с вином.

— Не за что, — и хотя я не видела лица Кайла, все равно знала, что он улыбается. — Не переживай, Диана, я совсем скоро вернусь, и мы снова …будем вместе.

…Изо всех сил я пыталась не думать, куда и зачем едет Кайл.

С того самого дня, когда он посвятил меня в невероятную тайну своей профессии, и до этого момента, то, как он зарабатывал на жизнь, оставалось для меня отвлеченным предметом. Даже когда он уезжал в свои короткие поездки с явно иными целями, чем закупка продуктов, я не могла заставить себя размышлять об этом всерьез.

Просто, невозможно было представить, чтобы человек, пусть даже с каким-то сверхнеобычным даром, посмел напасть на того, для кого является легкой добычей сам.

Наверное, как никто другой, я понимала, насколько огромной была разница в силе, скорости, реакциях…

Как у ребенка и тигра.

Но реальность вынуждала меня посмотреть правде в глаза — с утра он уезжал на охоту.

— Кайл… — ком в горле мешал говорить, — скажи, как ты можешь не бояться?

— Бояться? Чего?

В его преувеличено бравом тоне звучало детское: «Бояться только девчонки, а мы, пацаны — бесстрашны».

И от этого ком в горле стал больше.

Как младенец и тигр…

— Мести, например.

— А-а, …ну, наверное, в этом плане я немножко рискую, — с улыбкой в голосе признал он.

Немножко.

Я тяжело вздохнула. Некоторые вещи изменить невозможно.

Интуитивно, как и всегда, он уловил мое состояние и вдруг начал рассказывать сам без всяких расспросов, вероятно, просто, чтобы отвлечь меня:

— Я думаю, ты и сама заметила существующую среди них иерархию. Но она идет глубже, чем простое превосходство силы и опыта. Кроме тех, кого ты видела, есть и подвид низших. Их внешность слишком отличается от человеческой, что мешает им жить среди людей свободно. Примитивные, больше похожие на животных, они используются для самых грязных работ, для которых достаточно их «приглушенных» способностей, — его речь лилась плавно, спокойно, будто разговор был о видах рыб, населяющих мировой океан.

Конечно же, я видела и этих тоже. И других, судя по всему, не состоящих даже в отдаленном родстве с Кристофом. Но у меня не было ни малейшего желания посвящать Кайла в историю моего первого неудачного побега, и того ужаса, которым я была наказана.

— Среди высших расслоение огромно, и обуславливается тем, о чем я уже тебе говорил — возрастом. Молодняк, в основном, живет почти как люди. Они ходят на работу, едят ту же пищу, что и мы, лишь изредка употребляя кровь, покупают вещи, даже заводят семьи и друзей, — скептицизм в голосе Кайла подвергал сомнению крепость этих уз, — но, как ты сама понимаешь, ненадолго. Я много думал, зачем они это делают. Ведь внешность не выдала бы их — уж слишком похожа на нашу. Как мне теперь кажется, таким образом — в близком контакте — они изучают до мелочей жизнь своих жертв, совершенствуют охотничьи навыки, учатся «сливаться с пейзажем». Но постепенно потребность в человеческой крови возрастает, равно как и их сила, и они все больше отдаляются от общества, почти всегда предпочитая уединение, и только изредка контактируют с себе подобными.

Я пыталась представить себе эту странную молодость — тайную, многократно повторяющуюся, превосходящую юные годы тех, кому «повезло» стать их временными спутниками и друзьями. Пыталась представить Кристофа неловким, неопытным, …слабым…

И не могла.

— Пройдут столетия, а возможно, и тысячелетия, прежде, чем они достигнут уровня силы тех, кого ты знаешь. А до той поры им предстоит отбирать по сантиметру у своих старших собратьев куски мира для себя.

— И старшие это позволяют?

— Нет, конечно. Но и их бесконечные жизни иногда кончаются: бывает смертельная вражда, как и у людей, да и мы, охотники, вносим посильную лепту, — незнакомая хищная ухмылка вкралась в голос Кайла. — Оставшиеся бреши и заполняют молодые, сражаясь за лучшие куски между собой. Но до настоящих войн не доходит — конкуренция низка.

— Почему?

— Их слишком мало — считанные единицы, едва восполняющие популяцию.

— Не хотят заводить детей?

— Что-то типа того, — я почувствовала нежелание Кайла говорить об этом и поняла, что права, как только он оживленно произнес: — Ты не замерзла? Становиться прохладно, может принести тебе плед?

Улыбнувшись в темноте, я уверила его, что мне не холодно, и спросила о другом:

— Кайл, ты ведь знаешь о ежегодном бале?

— Конечно. А что?

— Мне интересно… почему я не видела его, когда была в услужении?

Вспоминая ощутимые, хоть и незримые, взгляды прислуги на балу, я понимала, что та охота была частью их искаженной жизни, как публичная казнь в старину — ты смотришь на чужую смерть, осознавая, что в любой момент и сам можешь оказаться на месте приговоренного, …и радуешься, что стоишь среди зрителей. Пока.